Народный художник Беларуси вырос в Бобруйске

Георгий Поплавский, Народный художник Беларуси, вместе с женой Натальей Николаевной на юбилее Выставочного зала в Бобруйске. Декабрь 2006 г.

Знакомьтесь: Георгий Поплавский, Народный художник Беларуси.
Родился: в 1931 году в Ровно (Кировоградская область).
Учился: в школах № 9 и № 6 Бобруйска; в 1947 году окончил 7 классов школы, художественную студию при Доме пионеров под руководством Бориса Беляева и поступил в Минское художественное училище; в 1961 году окончил живописное отделение Белорусского государственного театрально-художественного института.
Работал: иллюстратором в различных издательствах; с молодежью в Домах творчества в системе Художественного фонда СССР; преподавателем в минских вузах; совершил множество творческих поездок — в Финляндию, Австралию, Индонезию, Сингапур, Индию, Болгарию, Польшу, Мексику, Сибирь, Арктику, на Дальний Восток и Сахалин, на Кубу и Командоры…; плавал на рыболовецком траулере в северо-западной Атлантике и Карибском море, на ледоколе — Северным морским путем; с 1961 года — член Союза художников СССР.
Достижения: за иллюстрации к поэме Якуба Коласа «Новая земля» в 1968 г. награжден почетным дипломом международного конкурса «Красивейшая книга мира»; в 1969 г. удостоен медали ВДНХ и диплома Всесоюзного конкурса на лучшие издания; лауреат премии Ленинского комсомола Белоруссии в 1970 г.; лауреат международной премии им. Джавахарлала Неру в 1973 г.; в 1975 г. награжден за лучший эстамп 1-й премией Союза художников и золотой медалью ВДНХ СССР; в 1978 г. удостоен почетного звания Заслуженный деятель искусств БССР; лауреат Государственной премии Республики Беларусь; кавалер ордена «Дружбы народов» в 1986 г.; с 1990 г. академик Российской Академии Художеств; с 1995 г. академик Национальной Академии наук Беларуси; награжден золотыми медалями имени Гагарина, Грекова и Пушкина; персональные выставки проводились в 16-ти странах мира; работы размещаются в почти трех десятках музеев и галерей семи стран мира.
Семья: жена Наталья — художник и иллюстратор, лауреат премии Ленинского комсомола; дочь Екатерина — художник, керамист, преподаватель Минской художественной школы.

«И я со страху бросил гранату в туалет…»
— Георгий Георгиевич, что вас сегодня связывает с Бобруйском? Остался ли кто-то здесь у вас?
— С Бобруйском сегодня меня связывают только воспоминания о моем босоногом детстве и могилы. Осталась любовь к речушке Комендантка, которая сейчас, скорее всего, уже пересохла. Отцовский дом, построенный после войны, мы уже давненько продали. Я живу в Минске, моя старшая сестра Женя — в Волхове, а младшая Лена — в Витебске. После того, как ушел из жизни отец, мама уехала с Леной и умерла в Витебске. Поэтому в Бобруйске, к сожалению, бываю редко — только на Радуницу или на каких-то выставках, иногда у друзей. Но друзья тоже уходят, вот умер Миша Тынянов, Юра Никифоров… 
— Может, вспомните какой-то эпизод из своего «босоногого детства»?
— Мы — дети войны. Она наложила отпечаток на все детство. Находили патроны, которые были в изобилии, делали самопалы, почти каждый день взрывали гранату. А однажды гранаты не было, так я с другом Витькой напихал в бутылку кинопленку, поджог ее увеличительным стеклом и не успел отбросить. Она взорвалась прямо в руках, Витька от шока потерял сознание, а у меня — все лицо в крови. Дети, которые видели это, бегут домой и кричат: «У Жорки щеку оторвало, а Витьку убило!..» Мне тогда было 13 лет. После того у меня правый глаз стал хуже видеть, а один осколок стекла зарос в щеке и выпал только в армии… Еще один случай относится примерно к этому же времени. Мама дома попросила меня снять брюки, а у меня в кармане граната. Так чтобы ее не обнаружили, я со страху бросил ее в туалет. Представляете, сколько после этого пришлось отмывать стены уборной?!
— Знаете ли вы о намерении строящейся в Бобруйске художественной галерее дать ваше имя при жизни? Как вы относитесь к подобной идее?
— Хорошо отношусь. Такие аналоги в Беларуси уже есть: четыре галереи носят имена здравствующих ныне художников. Но, разумеется, не дело художников самим ходить и просить об этом… Светлана (директор Выставочного зала С. Н. Привалова — авт.) дала мне книгу о Бобруйске. Я думаю что-нибудь сделать о Бобруйске и для Бобруйска. Теперь меня больше волнуют исторические темы (наверное, сейчас я не вижу героев, которые убеждены, что нужны обществу). Так что, возможно, это будет крепость, а возможно, и «бобруйский котел». Но для этого нужны определенные состояние и время. На заказ я работать не могу.

Между прочим…
Георгий Поплавский намерен передать для будущей галереи немало своих картин — это литографии по мотивам «Хатынскай аповесцi» нашего земляка Алеся Адамовича, серию работ из цикла «Бенгалия», один из пейзажей. Кроме этого, он дарит городу более ста графических работ советских художников из своей коллекции. Его жена Наталья также намерена презентовать в фонд галереи свои литографии на сказочно-романтические темы.

«Жена мне подсказывает, порой резко»
— Как образовался ваш семейный и творческий союз с Натальей Николаевной?
— Мы учились в одной группе Минского художественного училища. Нам было по 16 лет. В группе нас было всего несколько малолеток, в том числе — мы с Наташей. Зато много было ветеранов войны, орденоносцев, например, Савицкому было 26 лет… Потом я служил в армии в Минске и приходил к ней домой. Она была начитанной, интересной девушкой, дочерью инженера, и мне всегда было интересно ее слушать. А меня, наверное, в те годы она считала босяком из Бобруйска.   
— Никогда не спрашивали, за что она вас полюбила?
— Нет, но я думаю, она и сама не знает этого. Может, из своей сердобольности? Я считался талантливым человеком, и тут меня забирают в армию… Правда, служил я в Минске. Она меня навещала, приносила сигареты… Мы оба любили книгу, иллюстрации, и постепенно, в течение многих лет, происходило наше сближение. У нас возникло родство душ, а о постели речи не было. Для этого, возможно, в то время были другие.
— Как протекает семейная жизнь двух самодостаточных художников?
— Бывает непросто, бывает несовпадение наших творческих взглядов. Но с самого начала и до сих пор мы помогаем друг другу. Эту возможность дает художественный вкус, воспитанный реалистической школой. Иногда я вижу ее ошибки, и она соглашается, так как это открывает ей глаза на то, что она не замечала. И она мне подсказывает, порой резко. Но ничего, поежишься, все внимательно пересмотришь и согласишься. Просто удивительно, как взгляд со стороны может здорово помочь. Конечно же, такие вещи невольно ценишь. А вот работать со мной в одной мастерской Наташа никогда не могла, разве что, развернувшись спиной ко мне. Она по натуре лирик, всегда все смягчала и считала, что я «давлю» ее своими жесткими образами.
— Вы уже знакомы 60 лет и 55 из них состоите в браке!..
— Да, 5 лет назад сыграли золотую свадьбу. И я не считаю, что когда-то совершил ошибку. Хотя характер у нее крутой, и иногда возникают разногласия, но это жизнь.
— Надо полагать, что у вашей дочери Екатерины не возникло альтернативы при выборе профессии?
— Возможно, если бы Катя родилась не в семье художников, то она проявила бы иные качества. Но она с самых малых лет была с нами во всех поездках, рисовала с нами. Делать это мы ее никогда не заставляли, она сама хотела рисовать, и мы видели, что у нее это получается. И только инертный характер не позволил ей стать большим художником… А вот с внучкой Аней — другая история. Она фактически выросла в моей мастерской, сызмальства рисовала и делала это обалденно. Я думал: «Ну, это талантище будет!..» Но нет, в 9 лет ее словно отрезало. Она занялась наукой — зоологией и ботаникой, а потом увлеклась языками. И уже в 12 лет поехала со мной в Америку в качестве переводчика. 

О том, как Поплавского в «стукачи» записали
— В 1965 году я поступил на рыболовецкое судно матросом-уборщиком (пассажиром нельзя было плыть), чтобы отправиться в плавание на долгие 10 месяцев. Документы готовились 11 месяцев. И вот через какое-то время боцман подходит ко мне и кричит: «А-а, такую твою мать!.. Что ты сидишь, там грузы твои пришли…». Я думаю: «Какие грузы, ведь мольберт, этюдник, холсты в камере хранения»  А он продолжает: «Что, глаза вылезли? Вон бочки, сети, метлы!..» Я напугался страшно, пошел к капитану, говорю: «Я художник!..» А он: «Какой ты художник? Ты в распоряжении боцмана. Вот у меня список: Поплавский — матрос-уборщик…». Слава богу, до отплытия оставалось еще 5 дней, и я пошел в Калининграде к начальнику отдела кадров. Не знаю, как, набрался прыти, прошел сквозь очередь в сто человек, а там сидит такая гром-баба. Я ей говорю: «Я рисовать хочу, мне нравится морская тема, романтика…». А она: «А деньги ты получать хочешь?!»
В общем, сняли меня с пая, оставили на довольствии. Зато прихожу на борт, а мне: «Георгий Георгиевич, пожалуйте в кают-компанию…». Ну и когда капитану пришел приказ, чтобы не трогать меня, что это художник, то он, наверное, подумал: «Знаем мы этих художников! Надо язык за зубами держать». И месяца полтора думал, а возможно, еще кому-то шепнул, что я какой-то «стукач» или подосланный. Ведь я работаю на палубе с матросами, а питаюсь с офицерами в кают-компании… Только потом раскусили, что я балбес в этом смысле. И все не могли понять, что я на холоде рисую, говорят: «Иди, грейся, мы никому не скажем!» А я им свое: «Да я рисовать хочу!» Но они все дивились: «Бывают же такие идиоты!»

«Я реалист, но не ортодокс»
— Вас связывала дружба со знаковыми фигурами не только белорусской литературы, но и всей культуры — писателями Василем Быковым и Алесем Адамовичем…
— Да, с обоими сошелся легко и быстро. С Быковым познакомился в Гродно, когда мне предложили оформить иллюстрации к его книгам. Когда он переехал в Минск, то я уже был здесь для него близким человеком… Для Адамовича оформил его книгу-дилогию «Партизаны». Потом еще много с ним сотрудничал, в том числе — в качестве художника участвовал в работе над фильмом «Иди и смотри». Тогда же познакомился и с его режиссером Элемом Климовым.
— Кто из мастеров кисти оказал на вас влияние? Кого вы по-настоящему цените?
— С юных лет — это, конечно, Репин. Затем Рембрандт, Веласкес, Эль Греко… Недавно был месяц в Италии, посещал там музеи и увидел в оригиналах Тинторетто и Веронезе, которые тоже стали для меня значимыми личностями. Из русских для меня величина — Серов. В нем я чувствую какое-то пластическое родство. Было чему поучиться и у советских художников. Например, Евгений Сидорский, мой современник, замечательный график, рядом с которым я работал, а также — Майя Митулич, Дементий Шмарин... А из белорусских художников после Беляева на меня очень большое влияние оказал мой учитель — Лев Лейтман. Для всех нас, первокурсников училища, он был, как икона. Как преподаватель, я должен сказать, что в наше время была более тесная связь между педагогами и молодыми. Сейчас же заметно возросла психологическая пропасть между поколениями, прежнего коллегиального братства уже не наблюдается. Они идут своей дорогой, а мы остались людьми прошлого века, выращенными на правде сурового реализма.
— Насколько вас, приверженца реализма, увлекают работы представителей других художественных стилей?
— Я реалист, но не ортодокс. Считаю, что художник не должен находиться в прокрустовом ложе одного направления. Моих студентов, среди которых многие находятся в поиске, я не давлю, даю простор творчеству, кроме явных случаев провинциализма, пережевывания уже давно виденного и открытого.
— Что, в таком случае, должно содержать в себе произведение, чтобы его можно было назвать искусством?
— Объективный отклик, подталкивающий к диалогу со зрителем. Если этого нет, то я воспринимаю это как блажь или прямое одурачиванье, а не произведение искусства. Я не собираюсь ломать голову над какой-нибудь картиной «Нити жизни», на которой, к примеру, изображен треугольник.  

Кстати, об искусстве…
Г. Поплавский: «Когда был с внучкой в Швейцарии, то посетил в Базеле Музей современного искусства. Входной билет стоит 26 долларов. Посреди одного из залов стоит унитаз, а в нем — куча дерьма. Тоже считается искусство — инсталляция! В другом зале — длинный стол, метров десять, весь заваленный каким-то хламом, строительным мусором, окурками… С одной стороны стоит охранник и с другой, а рядом шильдочка. Я спрашиваю у Ани: «Что там написано?» Оказывается: «Предметы не переставлять!»

«Вызывали в партком, настаивали, чтобы сбрил бороду»
— Борода — ваш постоянный спутник или когда-то сбривали ее?
— Пару раз было дело… Интересно другое: когда я отпустил бороду, то Наташа даже ее не заметила, настолько естественно она на мне смотрелась… Помню, когда нужно было менять партбилет, меня вызывали в партком, настаивали на том, чтобы сбрил бороду для фотографии. Как-то в их понятии образ коммуниста не совмещался с бородой, но я отказался и в партбилете запечатлен бородатым.
— В свои 76 лет вы весьма подвижны и энергичны, благодаря чему?
— Может быть, моя подвижная жизнь хорошо меня сохранила, а может — творческий зуд… Но, как ни странно, зарядку я редко делал. Обычно больше двух-трех дней меня на нее не хватало. Постоянные поездки не позволяли соблюдать режим… А вот в баньку хожу постоянно, каждую субботу. У нас своя закрытая группа (что-то вроде секты), которая может пополняться только после авторитетных рекомендаций самих ее членов.     — Этот вопрос обычно стоит в нашей анкете, но вы можете ответить на него развернуто, так как среди наших гостей не было ни одного, кто, как вы, в полном смысле слова, объездил бы весь свет. Итак, ваш любимый уголок на Земле? 
— Наверное, по законам жанра я должен был бы сказать: Бобруйск, но я отвечу так: везде — красота. Даже в пустынях Монголии и Эфиопии. Но ни в одном месте я не хотел бы остаться. Хотя меня не раз оставляли, а однажды, в Австралии, и весьма настойчиво… И все-таки тянет меня в Беларусь, а самое любимое место здесь — Браславщина.

Наша анкета
Кто вы по знаку Зодиака и году?
— Водолей. Лошадь.
Ваша любимая книга?
— В разные годы были разные книги — это и «Прощай, оружие» Хемингуэя, и «Над пропастью во ржи» Сэлинджера, и «Сто лет одиночества» Маркеса…
Ваше любимое время года?
— Осень. Серый день. Не люблю яркие краски.
Любимый праздник?
— Новый год. А вообще, когда хорошее настроение, у меня каждый день праздник.
Любимое животное?
— Собака. Из пород — эрдель-терьер. Она умная, сдержанная, рассудительная, дружелюбная. 
Ваш идеал женщины?
— Хорошая! Качества? Ну что значит хорошая женщина?! Которая не стремится переделать мужчину под себя.
Ваше любимое блюдо?
— Картошка в любом виде.
Что любите выпить?
— Виски.
Что любите напеть?
— Если пою, то что-нибудь из репертуара Бернеса, песни времен гражданской войны, военных лет.

Александр БОГДАНОВИЧ.
Фото Дмитрия МЯКИНА.