Полковники медицинской службы Михаил ЕРОХИН и Евгений ДЕМКОВ: «Служили два Михалыча…»

Полковник — звание не самое частое. Прямо скажем, не каждый лейтенант до него дослуживается. А уж полковников медицинской службы и вовсе по пальцам пересчитать можно. Так вот, нашему городу повезло: в нем живут аж два человека с таким званием. Это единственные в Могилевской области полковники медицинской службы в запасе, до сих пор работающие в здравоохранении — заместитель главного врача БЦБ Михаил Михайлович Ерохин и заведующий отделением БСМП Евгений Михайлович Демков.
Судьба — причудливая штука… Два военных врача, два Михалыча. У них не только звания одинаковые и отчества, но и некоторые моменты биографии схожи — оба закончили один и тот же институт, оба в свое время служили в Чернобыльской зоне, оба награждены знаком «Отличник здравоохранения СССР». Теперь дружат семьями. У одного за плечами служба возле Полярного Круга, у другого — Афганистан. Собираясь вместе, они могут долго рассказывать о своей жизни, в которой бывало всякое — и грустное, и веселое…
Сегодня мы решили отойти от привычного формата «Гостя номера» и вместо того, чтобы задавать вопросы, просто послушали рассказы наших гостей.
Кратко о наших гостях

Михаил Михайлович Ерохин
Родился: 3 октября 1945 года в Лунинце Брестской области. Мать, Галина Леонтьевна, бухгалтер. Отец, Михаил Иванович, шофер.
Учеба: в 1963 году поступил в Минский медицинский институт. В 1968 году был переведен на военно-медицинский факультет Куйбышевского мединститута.
Служба, работа: службу в армии начал в 1969 году в Архангельске старшим врачом полка. В 79-92 г.г. служил в Риге начальником отдела медицинской защиты штаба гражданской обороны Латвийской ССР. В 92-94 г.г. — начальник приемного отделения госпиталя в Оберсвальде (Германия). Награжден орденом «За службу Родине». С 1998 года — заместитель главного врача Бобруйской центральной больницы.
Семья: жена Галина Николаевна — врач-валеолог; дочь Елена, медик; внучка Маргарита — студентка РУДН, изучает китайский язык.

Евгений Михайлович Демков
Родился: 10 февраля 1949 года в поселке Мулловка Меликесского района Ульяновской области. Мать, Мария Васильевна, продавец. Отец, Михаил Иванович, бухгалтер.
Учеба: в 67-73 г.г. учился на военно-медицинском факультете Куйбышевского мединститута.
Служба, работа: службу в армии начал в 1973 году начальником медпункта зенитного артиллерийского полка Даманской дивизии. Завершил  в 1992 году начальником медицинской службы 5-й гвардейской танковой армии. Награжден орденом Красной Звезды. В 2000-2004 г.г. — руководитель филиала областного центра экстренной медицинской помощи в чрезвычайных ситуациях. С 2004 года — заведующий отделением резерва медицинского имущества для ЧС.
Семья: жена Валентина Александровна — военнослужащая; дочь Наталья — зубной техник; сын Дмитрий — судмедэксперт; внук Станислав — ученик 2-го класса.

«Теперь вас будет двое…»
Семья Ерохиных приехала в Бобруйск в 1995 году. До этого Михаил Михайлович два года служил в Германии, откуда выводили остатки советских войск. А до Германии, с 1979 по 1992 год, Ерохины жили в Риге.
— Там мы долгое время прекрасно были устроены, а потом за одну ночь вдруг стали «оккупантами», — рассказывает Галина Николаевна Ерохина. — После развала Союза в Риге нам даже форму нельзя было носить.
Впервые за много лет военную форму супруги надели 9 мая 1995 года уже в Беларуси, в Бобруйске.
— Пока мы шли с Минской до площади, я успела наплакаться от радости, — вспоминает Галина Николаевна. — Настолько нас покорила здешняя доброжелательность. Даже маленькие детки подходили к нам, вручали цветы.
А на площади Ленина Ерохины встретились с Евгением Демковым, тоже в форме.
— Он посмотрел на Михал Михалыча и говорит: «Интересно, я здесь один полковник… Откуда второй появился?» Я улыбнулась: «Ну, значит, теперь вас будет двое». С этого момента жизни наших семей переплелись.

На перекрестках жизненных дорог
Но, прежде чем подарить спокойную жизнь в Бобруйске, судьба основательно помотала наших Михалычей по белу свету.

Евгений Михайлович: «У меня вообще интересно получилось… Я окончил Куйбышевский мединститут и уехал на Дальний Восток. Потом с Дальнего Востока отправился на Запад, в Венгрию. Из Венгрии меня перевели в Тоцкие лагеря. А потом я поступил в Ленинградскую академию. После академии был Афганистан… После Афганистана меня перевели в Печи под Борисовом. А после Борисова — в Бобруйск. Если прочертить все эти маршруты на карте, получится, что я «перекрестил» Советский Союз. (Улыбается) А он после этого взял и развалился».
Михаил Михайлович: «По окончании института я рассчитывал распределиться в хорошее место — как-никак был отличником! Но мне предложили: либо Кушка, либо Ленинградский округ. Естественно, я выбрал округ, надеясь, что попаду в Ленинград. А попал в Архангельск, в воинскую часть за 5 километров от города. Сорок офицерских семей в лесу, и никакой цивилизации. Неуютно там было, конечно. Морозы зимой стояли такие — голова под шапкой промерзала. Ночью каждые два часа вставали топить буржуйку. А туалет так вообще был метров за 30 от дома. Мы смеялись: жена в туалет идет — со мной прощается. А вдруг медведь по пути задерет?»
Евгений Михайлович: «Хотя в те времена, переезжая из гарнизона в гарнизон, люди быстро вливались в новый коллектив. Помогало сознание того, что мы живем в одной огромной стране — это как чувство причастности к большой семье».
Михаил Михайлович: «Да и жизнь военного врача все-таки легче, чем любого другого офицера. Ответственность, конечно, на нем лежит очень большая. Командир любого может отпустить на субботу-воскресенье, врача — ни в коем случае. Но зато есть и свои преимущества. Помню, когда мы в Ригу приехали служить, одновременно с нами и другой офицер приехал — инженер. Какое-то время мы жили в гостинице, потом для гарнизона выделили квартиру и дали ее нам. Тот инженер пошел к командиру корпуса: «Слушайте, — говорит. — Ну, я же приехал на два дня раньше, а квартиру дали ему! Почему?». Командир ему отвечает: «Таких, как ты, у меня триста человек, а доктор только один».
«А до того говорили — учения…»
В 1986 году, когда грянул Чернобыль, и Демков, и Ерохин в первые же дни трагедии были откомандированы на зараженные территории.

Евгений Михайлович: «Бобруйский гарнизон по тревоге подняли — он ближе всех был к Чернобылю — и я в составе оперативной группы поехал разведывать места, где можно разместить медсанбаты. В Хойниках мы были, в Брагине… Кстати, нам только 10 мая сказали, что территория заражена. А до того говорили — учения. Сколько мы там гадости этой нахватались!»
Михаил Михайлович: «У меня, например, на рабочем столе, где я сидел, в 79 раз было превышение, а на кровати, где спал, — в 40 раз. Года четыре потом кровь восстанавливал».
Евгений Михайлович: «Если обрисовать обстановку в тех же Хойниках и Брагине, то медперсонал там был полностью деморализован. Они каким-то макаром раньше нас узнали, что именно случилось. Узнали и дали деру. В Брагине из районной больницы весь персонал сбежал. Больные лежат, а персонала  нет. Нашему киселевичскому медсанбату пришлось тогда эту больницу взять под свой контроль».
Михаил Михайлович: «В чернобыльскую зону свозили полки гражданской обороны со всей страны. Помню, с Украины прибыл полк,  сформированный из донецких шахтеров. То есть, эти люди когда-то были медиками, а потом пошли работать в шахту. Но призвали их по военно-учетной специальности. Представьте: шахтер вдруг становится фельдшером. Да он не то что укол сделать, палец уже проколоть не может! Сложно пришлось нам тогда с этими «специалистами».
Евгений Михайлович: «И вот ведь какая ирония судьбы… В 1999 году, по окончании мединститута, мой сын объявляет, что решил жениться. Ну, у нас принято знакомится с родителями. Короче, едем знакомиться. И куда бы вы думали? В Хойники!».

«Наша дружественная банда…»
С 1982 по 1984 год Евгений Демков, будучи начальником медицинской службы 201-й мотострелковой дивизии, провел в Афганистане. Эти два года остались в его памяти незаживающей раной. Практически каждый день Евгений Михайлович, как и все остальные бойцы, ходил по лезвию бритвы.

Евгений Михайлович: «Помню, был случай… Вызывает меня командир дивизии и говорит: «Наша дружественная банда сообщила нам координаты душманов. Но главарь этой банды ранен, надо ему помочь». А тогда действительно бывали такие банды — «дружественные», которые ни вашим, ни нашим. Ну, в общем, пошел я туда. Сопровождал меня «комсомолец» — сотрудник политотдела.
«Дружественные» бандиты остановили нас метров за двести от своего лагеря. «Комсомольцу» приказали стоять на месте, а меня разоружили и повели к себе. Там на носилках лежал их главарь — старик лет шестидесяти. Вот, говорят, он ранен — и приоткрывают ему живот. А там весь кишечник вывалился — видно, было осколочно-резанное ранение — и почернел уже. Я понимаю: ничем тут не поможешь — если только мигом на операционный стол. Ну, я им объяснил это, они помолчали… «Ладно, ступай!» —  говорят, а сами мрачные. Я и пошел. Внутренний голос мне подсказывает — иди и не оглядывайся. Не оглянулся. Может, потому и остался в живых».
В своей военно-медицинской практике Евгению Демкову приходилось «учить уроки Великой Отечественной» — вспоминать фронтовые рецепты полувековой давности.
Евгений Михайлович: «В Афгане я применял спирто-морфинную смесь, которую использовали во время войны. Делается она так: в 70-градусный спирт добавляется пара кубиков морфина, все это сливается в фляжку и при ранении дается солдату. Примерно 50 граммов. Такая смесь обладает обезболивающим и успокаивающим действием. Солдат раненых везешь, а они песни поют. А вообще наркотиков в Афгане было море, они в каждой машине лежали. Но за два года службы я встретил там только одного наркомана, да и тот оказался фельдшером. Морфий он принимал потому, что дико всего боялся».

Бояться в Афгане было чего. Гибель подстерегала солдат на каждом шагу. Причем, даже там, где ее не ждешь. Пожалуй, самым жутким эпизодом в афганской эпопее доктора Демкова был случай,  когда их дивизию разбомбила своя же авиация.
Евгений Михайлович: «В январе 1984 года бросили нас в Пандшерское ущелье — ловить Ахмад-шаха-Масуда и его боевиков. Долго мы их гоняли, пока, наконец, не заперли в каменном мешке. Но эти ребята — хозяева гор и знают их, как мы свои леса. Это нам казалось, что мы их заперли, а они выход быстренько нашли. Тем не менее, после всех этих погонь нашу дивизию вывезли на отдых под Черикар. Есть там одно горное плато — на нем, как на курорте. В общем, расположились мы, загораем, я книжку открыл, вдруг гляжу — самолеты летят. А на фоне горного неба они такого черного-черного цвета.
И тут эти самолеты начинают… метать бомбы! Кого же это они бомбят, думаю, ведь душманов поблизости нет. Смотрю, а по траектории эти бомбы летят прямо на нас. И в этот момент всё вокруг затряслось. Мой водитель куда-то побежал, я следом за ним, упали в какую-то яму — а кругом уже земля ходуном ходит. Минут пятнадцать шла бомбежка. Когда все стихло, мы из ямы вылезли, огляделись — кругом ад кромешный.
Потом узнали, что произошло. Оказывается, из Москвы дали команду обучить летные экипажи практическим навыкам бомбометания по противнику. Они, экипажи эти, из Германии прибыли в Ташкент, пересели на боевые самолеты и полетели. Но  что такое Германия, и что такое Афган, где сплошные горы без какой-либо привязки? Неопытные летчики увидели внизу нашу дивизию и стали ее бомбить. Более ста человек тогда погибло».
Не шутите с белым мишкой!
На архипелаге Новая Земля в советские времена стояла дивизия ПВО. Она и сегодня там стоит. А на Земле Франца Иосифа, которая почти у самого полюса, расположен так называемый аэродром подскока — для дозаправки самолетов. Это чтобы советская авиация могла перехватывать американские бомбардировщики Б-52. Ведь путь через Северный Полюс — кратчайший из США в СССР. Если на этой широте американцев перехватить, крылатые ракеты до Москвы не долетят. Военврач Михаил Ерохин осуществлял медицинское обеспечение 10-й армии ПВО, базировавшейся в Архангельске. Доводилось ему бывать и на архипелагах.

Михаил Михайлович: «Есть такой остров Колгуев в Ледовитом океане, там стоял наш зенитно-ракетный дивизион. Командир туда на проверку всегда ездил и меня с собой брал. А был он охотник заядлый. И вот однажды сообщили ему, что неподалеку от базы ходит белый медведь. У него сразу глаза загорелись: сейчас мы его, говорит, подстрелим, давай за мной! В ГТС всех усадил — и вперед. А ГТС — гусеничный транспортер — это то же самое, что бронетранспортер, только с брезентовым верхом.
Приехали мы на место, смотрим, и правда белый медведь ходит. Кажется, рядом совсем, но близко к себе не подпускает. Остановились метров в двухстах от него и давай стрелять. Стреляли, стреляли, двести патронов расстреляли, но все впустую. Попробуй ты, попади в белого медведя, когда кругом белый снег! Ладно, махнули рукой, решили возвращаться. Только начали разворачиваться, как наш ГТС встал на торос и застрял. Гусеницы крутятся, а с места — ни-ни.
Ну, мы поматюгались, поматюгались и стали ждать. А на севере закон такой — три часа нет транспортера, по его следам второй высылают. Сидим, ждем, вдруг слышим, по брезенту  шкряб, шкряб… Высунулись — а там белый медведь! Сам пришел. А у нас уже ни единого патрона. Ну, командир разволновался: если, говорит, медведь к нам под брезент полезет, будем его штыками колоть. Хорошо, зверь не агрессивным оказался — побродил вокруг, по радиатору лапой стукнул, обмочил гусеницы и убрался восвояси. После этого я зарекся на охоту ходить».

Вместо эпилога
Не секрет, что белорусская медицина переживает сегодня не лучшие времена. (Хотя, кто из нас переживает лучшие?) Однако Михалычи не считают, что профессия врача стала менее уважаемой в обществе. «Просто медицина бедная сейчас, финансово бедная, — говорят они. — Но авторитет людей в белых халатах по-прежнему очень высок. И это гарантия того, что рано или поздно все изменится к лучшему…»

Наша анкета
Кто вы по знаку гороскопа?
М.М.: — Весы.
Е.М.: — Водолей.
Какое ваше любимое блюдо?
М.М.: — Драники и жареная картошка.
Е.М.: — Яичница с луком. Главное, чтобы больше лука.
А любимый напиток?
М.М.: — Свежий сок.
Е.М.: — Молоко. До сих пор люблю его и пью литрами.
Ваша любимая книга?
М.М.: — «Мастер и Маргарита». Могу перечитывать ее до бесконечности. А еще «Золотой теленок».
Е.М.: — Люблю историческую литературу.
А любимый фильм?
М.М.: — Назвать какой-то один трудно. Мы с женой любим пересматривать комедии Эльдара Рязанова.
Е.М.: — Опять-таки люблю исторические фильмы.
У вас есть домашние животные?
М.М.: — Сейчас нет, но до этого, в разные годы, у нас сменилось шесть собак.
Е.М.: — Да, две собаки. Чау-чау и овчарка.
Где вы больше всего любите отдыхать?
М.М.: — У себя на даче. Смена деятельности — лучший отдых.
Е.М.: — На даче.

Дмитрий РАСТАЕВ.
Фото автора и из архива гостей.