Художник-керамист Олег Ткачев: «Однажды шел по городу, глянул на свой ботинок, и вдруг показалось, что это голова лошади…»

Хотим мы этого или нет, в нашем сознании складываются определенные образы и стереотипы. Так, отличник в нашем представлении — это ботаник-заучка и непременно в очках. Художник представляется длинноволосым, худощавым, не от мира сего мужчиной, закутанным в длинный яркий шарф, с сумкой на плече. Мой собеседник совсем не подходит под этот искусственно сконструированный образ, хоть и имеет к художественному миру непосредственное отношение. Речь идет об Олеге Ткачеве — художнике-керамисте, выставка которого состоялась недавно в Выставочном зале города. Кто-то из великих сказал: «Для того чтобы творить, нужно, чтобы сама жизнь была содержательна». Наш герой творит и ему есть что рассказать людям.

— Олег, расскажите, пожалуйста, о себе.

— Б. Акунин сказал: «Писатель все самое лучшее в себе должен показать своим произведением». Думаю, это же относится и к художнику. Пусть каждый, кто видит мои работы, сам представляет и домысливает все, что захочет. Художник должен быть окружен ореолом загадочности. Если я могу быть интересен зрителю, то только своими работами. Все остальное закрыто панцирем.

— Кого вы можете назвать своим первым учителем?

— Мыслить как художник я начал довольно поздно, лет 8 назад. Глину мне помогла «открыть» Т. И. Васюк — преподаватель университета культуры. Тогда я понял: глина — тот материал, который позволит мне воплотить все мои идеи. Заочным учителем считаю Валерия Аркадьевича Колтыгина. Я приходил на его выставки и пытался понять, как он это сделал. Срисовывал фактуру. И впитывал, впитывал… Для того, чтобы потом все забыть… напрочь… и родилось что-то свое, новое.

— У вас есть своя мастерская, или вы работаете дома?

— Я работаю в мастерской, где стоит печь и все необходимое. Для художника это очень важно. Ведь керамика без обжига — это ноль. Я часто керамику сравниваю с человеком. Как Бог из глины сотворил человека (его жизнь хрупка, может оборваться в любую секунду), так и керамика: смотришь — камень, но одно неловкое движение и … В этом и состоит ее прелесть, на мой взгляд.

— Почему вы живете и работаете в Бобруйске? Что он значит для вас?

— Я жил в Бобруйске с 3-го класса. Потом поступил в Минск. В Бобруйск совсем не хотелось возвращаться. Однажды мы с другом гуляли по городу и зашли в Музей современного искусства. Там как раз выставлял свои работы Абрам Рабкин — известный живописец, выходец из Бобруйска. На его полотнах был изображен другой Бобруйск, нежели я привык видеть. «Вот это дом на улице Шоссейной (теперь ул. Бахарева — прим. авт.)», — говорил художник. А я смотрел и думал: где это? Не может быть! Я прожил в Бобруйске 10 лет и ничего подобного не видел! Так я открыл для себя Бобруйск заново. Я влюбился в этот город.

— Расскажите о выставке, которая проходила с 19 марта по 20 апреля в выставочном зале.

— Сначала о моем отношении к выставкам: для меня выставка не есть самоцель. Для того, чтобы не пропасть, чтобы периодически о себе напоминать, необходимо выставляться. Вот и все. Выставка, прошедшая недавно, называлась «Цацкі». Почему «Цацкі»? Я никого не удивлю, если скажу, что вся наша жизнь — игра. Находясь в различных обстоятельствах, общаясь с теми или иными людьми, мы надеваем маски. Мы играем. Однажды я задумался: где же я настоящий? И понял, что не знаю ответа на этот вопрос. Человек многолик. Все, что я делаю — плод моих игр с глиной, формой на основе жизненных впечатлений.

— На выставке были представлены различные по тематике работы. Особое место в вашем творчестве занимает тема города…

— Да, был такой период в моей жизни, когда я проникся индустриальным стилем. Мы — обитатели города — живем в серости среди заброшенных цехов, железных и бетонных конструкций. Урба. Мы не просто живем — мы органично в этом существуем. Я увидел в этом особую красоту, ощутил эстетику этой фактуры и воплотил в своих работах («Скорпион», «Геликоптер»).

— Олег, где вы черпаете вдохновение? Кто ваша муза?

— Муза — это идеализированное понятие, красивый вымысел. Откуда приходят идеи? По-разному. Однажды шел по городу, глянул на свой ботинок, и мне вдруг показалось, что это голова лошади. Дальше развил идею, и родилась работа «Конь Росинант». Бывает, услышишь фразу, слово — вдруг возникает образ, вырисовывается характер…

— Зачастую люди творческих профессий не могут обеспечить себе безбедное существование. Вам приходится подрабатывать?

— Нет. Говорят, для того, чтобы творить, художник должен быть голодным, нищим. Я с этим не согласен. Во всем должна быть гармония. То, чем я занимаюсь, приносит мне деньги. У меня есть покупатели в Москве, Питере, в Америке, во многих городах Беларуси. Иногда я работаю на заказ, но во всем, что я делаю, основной критерий — не скатиться в ширпотреб и примитив.

— У вас есть любимое место, где вы хорошо себя чувствуете?

— Еще во время учебы, будучи студентом, мы с ребятами выставлялись в Риме. «Вечный город» произвел на меня неизгладимое впечатление. Мое мировоззрение изменилось. Раньше мне казалось: крупный город — это небоскребы. Но в Риме нет небоскребов! Забираешься на трехэтажное здание — и весь город как на ладони. Приезжаю в Москву, и становится страшно. Бедные люди! Как они могут здесь жить?! Иногда мне и Бобруйск кажется большим. Бывает, сидишь в мастерской и чувствуешь, как мозги начинают закипать. Тогда я сажусь в поезд и еду в любом направлении, куда глаза глядят. А вокруг Бобруйска столько красивых деревень! Моя последняя работа «Сяліба» посвящена деревне Селиба, что в Мозырском направлении.

— Кто для вас является авторитетом в мире искусства? Чьему мнению вы доверяете?

— Внутри меня сидит свой цензор, и он говорит: это хорошо, а вот это плохо. Я его не контролирую. Он главный. Для меня больше нет авторитетов. И если какой-то авторитетный в мире искусства художник мне скажет: «Плохо», я ему не поверю (в случае, когда работа мне нравится).

— На ваших работах стоит штамп FALCO. Что это значит?

— FALCO (Фалько) — фамилия моего деда. У него были три дочери. Все они вышли замуж и сменили фамилию. Дед умер, а с ним умерла и фамилия. Так я решил: пусть эта фамилия живет в моих работах. Уже позже я узнал, что в переводе с латыни falco значит «сокол».

— У вас есть любимая работа?

— Нет. Я не могу назвать одну какую-то работу любимой. Есть знаковая работа, которая и сделала мне всю карьеру — «Человек и человеческое». Она завоевала все возможные награды. В ней скрыт глубокий философский подтекст. Когда я ее делал, боялся, что люди не поймут. Но на выставке в Москве ее оценили по достоинству, чего не скажешь о Варшаве. Там мне с упреком сказали: что ты литературщиной какой-то занимаешься. Тогда я решил: европейцы никогда не поймут керамику так, как понимаем ее мы. Для них керамика — всего лишь элемент интерьера.

— Вы часто изображаете людей с обращенными вверх лицами. Почему?

— Мы так редко смотрим на небо! А что может быть лучше неба? Внизу — только атомы. Сверху — Бог, мечты, звезды, луна…

Ольга ЧЕРНЯВСКАЯ, студентка Бобруйского филиала БГЭУ.

Фото Вероники СОЛОВЕЙ.