*** Литературный клуб «Вечерки» ***

[zeav1966]

Василий Букин


Бобруйчанам...

Бобруйских женщин я особо уважаю,
Во мне оставили они заметный след,
С тех пор любовниц я эффектно ублажаю,
Урок любви, познавши с самых юных лет.

В Бобруйске не было валютных проституток,
Да проституция не славилась вообще,
Зато любовниц там хватало, кроме шуток,
И кроме шуток, наслаждались ими все.

Ну, пусть высокий, но не южный темперамент,
Моих подружек, меня сильно заводил,
Хоть не одаривал красавиц я деньгами,
Зато по баням с ними частенько ходил.

Наш город славился одним большим секретом,
Я до сих пор его не в силах осознать,
Как? Дефицит, возросший в быте, но при этом,
«Из под земли» мы умудрялись доставать.

И на «толкучке» мы встречались в выходные,
Да там творили незаконные дела,
Потом в «ментовке» прописались, как родные,
И я уверен, что все было не со зла.

А из потребности и малого достатка,
Хотелось жизни повидать, я вам скажу,
Но жизнь в Бобруйске «выше всякого порядка»,
Я земляков теперь,- по миру нахожу.

И мы «качками» выбирались из подвалов,
И хулиганили вблизи публичных мест,
Судьба по «зонам» многих наших разбросала,
А многим на пути уже поставлен крест.

Мы как-то связаны, спасибо интернету,
И о Бобруйске память,- в нас еще живет,
Хотя разбросаны судьбой, по белу свету,
Но слава города так просто не умрет.

[zeav1966]

Василий Букин

Об этом городе легенды не слагают,
И под гитару звонких песен не поют,
Но бобруйчане этот город уважают,
И его славе дань по-своему отдают.

Кто на Востоке, кто в Канаде, кто в Нью-Йорке,
Кому по нраву австралийская земля,
Но вспоминаем мы, на площади «тусовки»,
Как летним пухом в нас швыряли тополя.

По вечерам в центральном парке, у фонтана,
В те дни встречалась и влюблялась молодежь,
На танцплощадке громко музыка играла,
А наши джинсы заменили брюки клеш.

Наш город жил особой жизнью по субботам,
Осуществленья наших маленьких надежд,
Любовь дарила людям радостную льготу,
И объезжал весь город свадебный кортеж.

Да в ресторанах часто места не хватало,
Мы так любили всегда весело гульнуть,
Зато нам баня двери щедро открывала,
Где мы могли от дел духовно отдохнуть.

Здесь о Победе люди многое слыхали,
- Свои отметины, оставила Война,
Тому свидетельствует танк на пьедестале,
И слава подвигов «бобруйского котла».

А в наши дни, число потерей умножая,
Безвременно ушедших пацанов,
Войны эпоху как бы продолжая,
Полно на «Минских» цинковых гробов.

Мы бобруйчане и наш город не забудем,
Ему во Славу стоя с водкой помянем,
А Слава города бесспорно,- это люди,
В нем жившие и выросшие в нем....

[СЛАВИК]

Я люблю тебя Бобруйск!

Хоть ты маленький и пусть.

Но зато ты мой на вечно,

Я тобой в серьёз горжусь!

[Irina Dnepr.]

Если вдруг сумеешь ты
До моих высот достать.
Если хватит смелости
Мои руки целовать,

Если долетит душа
И не дрогнет чёрный взгляд,
В пропасть под названием «Я»
Ты решишься сделать шаг.

Каждый шаг ко мне – огонь,
Раскалённые угли.
Мою гордость не затронь.
В моё сердце загляни.

И смотри, не упади,
Зацепившись за любовь
На невидимом пути
Сквозь мельканье странных снов.

Я такая сложная.
Я такая нежная,
Самая любимая,
Грешная, грешная.
Я и непокорная,
Мудрая, нескромная.
В целом мире ты один
Надо мной властелин.
Может быть…

[Irina Dnepr.]

Хризантема.

Среди репейника, бурьяна,
Как возле черни королева,
Росла красиво и упрямо
Хризантема.

Высоко, строго, горделиво
Над всеми пышно восседала.
И удивилась справедливо
Когда завяла.

Усталый путник, шедший мимо,
Остановился на ней взглядом.
«Напейся, милая, водицы,
А мне не надо».

В походной фляге так немного
Воды плескалось в поздний вечер.
Прозрачной, чистой, родниковой
Тебе, беспечной.

И снова строго, горделиво,
Все лепестки свои расправив,
И удивительно красивой
Она восстала.

[Irina Dnepr.]

1990
Артист…Ты послушай, какое слово!
Артист… А это значит, что он – центр внимания, а это значит, что слеп, что не видит ни кого: лишь он и сцена, лишь он и песня…
Артист, твоё сердце из воска,
Без чувств и желаний.
Лишь жажда славы манит,
Лишь гром рукоплесканий
Радует сердце из воска.
Сквозь мерцание рампы не виден мир.
Артист! Для душ тщеславных
Ты к славе дорога.
И дружба с тобою для них
Лишь средство к великим пристать.
А ты Артист. Ты – талант.
Ты звезда на сцене. Ты гений.
Но ты не заметишь,
Как пройдёшь мимо судьбы своей.
И не прикоснёшься к ней.
А она сгорит и превратится в пепел.
И ты на пепелище лишь поймёшь,
Как много утекло желаний,
Сквозь рампы свет и гром рукоплесканий.
И сердце ты раскроешь,
Душу выпустишь на волю.
Но, Артист! Ты опоздал!
А потому несчастен.
И песня уж не радует твой слух.
И ты сидишь на пепелище,
И что-то ищешь, что-то ищешь…
Вчерашний день иль бывшую любовь?
Не надо, не ищи,
Не возвернёшь надежду вновь,
Коль сердце за скалою льда,
Коль, как кувшин, душа пуста.
Ты разобьёшь скалу, и улетит душа
На небеса к былым мечтам,
К любви несчастной.
Но поздно, слишком поздно…
Всё безнадёжно, старость на пороге,
А ты один, ты одинокий.
Но ты представь, хотя б на миг,
Что сквозь мир цветов,
Сквозь гром динамиков
Услышал вдруг судьбу свою.
И вот со сцены ты ступаешь в дом,
Где каждый уголок согрет теплом.
Ты отдохнёшь душой и телом
В доме этом.
И вновь растраченные силы
К тебе бегут, как вечером пчёлы летят
К своему жилью.
Но холоден дом твой.
Не греют награды и фото,
Плакаты и даже гитара
Глядит на тебя устало.
И хмуришься ты,
И думаешь ты,
Что снова прошёл мимо мечты.
Ты выпьешь вина,
Упадёшь на диван
И твердишь: «Всё хорошо…».
Ты засыпаешь, ты видишь во сне
Море и девушку на скале.
Но не позвать её, не достать.
А ведь где-то она зовёт тебя,
А ты занят, не слышишь просто.
И в пламени рампы растает
Сердце из чистого воска…

[Irina Dnepr.]

Прошу у жизни: забери мою любовь
Я не хочу любви, она уже мертва.
Я так устала от печальных слёз и слов.
И окружает мои мысли пустота.

Ты уходи, но расставайся не спеша
С далёкими и милыми мечтами.
И по ночам болеть мне перестанет,
То, что в народе называется – душа.

Я не желаю видеть, слышать, знать
Того, кто мне дороже всех на свете.
Но я мечтаю хоть разок обнять
Тебя в наш первый и последний вечер.

Ты уходи, но расставайся не спеша
С далёкими и милыми мечтами.
И по ночам болеть мне перестанет,
То, что в народе называется – душа.

Уйди! Постой! Забудь! Не забывай…
Всё перепуталось в таком огромном мире…
А за окном красавица- весна…

[Irina Dnepr.]

Ты попал, не целясь,
Прямо в душу.
Как она кричит
Прислушайся, послушай.
Все мечты в песок
Превратились быстро.
И наискосок
Без прицела – ВЫСТРЕЛ!
От сердца к сердцу
Нет расстоянья.
Лишь бесконечность
Больного сознанья.
Вот так бывает:
Шальное слово
Не убивает,
Но ранит больно.

[Irina Dnepr.]

В книге твоей жизни
Звёздами в небе синем,
Как на чистом листе бумаги,
Написано моё имя.

Линии сильных ладоней
Прячут мою улыбку,
А ты, мудрец, совершаешь
Ошибку вслед за ошибкой.

Ты снова меня встретишь
В бездумной толпе безликой.
Узнаешь меня, заметишь,
Вздрогнешь, словно от крика.

Руку ко мне протянешь.
И я задохнусь от счастья.
Случайным лёгким касаньем
Разгонишь разлуки ненастье.

И звёздами путь начертанный
Вспыхнет в просторе синем.
Судьбою тебе предначертано
Моё золотое имя.

[Irina Dnepr.]

Игорю Талькову.

Ты сейчас далеко от Земли.
В море звёздном твои корабли.
Нам оставил лишь память и скорбь,
Ноты песен и строчки стихов.
Растворив в своих песнях печаль,
Ты ушёл, не сказав нам: «Прощай!».
Ты всё знаешь сейчас, но молчишь,
Ты с Великими там говоришь.
А у нас здесь бушует весна,
Мир и радость нам дарит она.
Как невесты одеты сады,
Реки бурные полны воды.
И Земля хороша, как любовь,
И не хватит, наверное, слов,
Чтобы всё рассказать о весне,
Чтобы всё рассказать о тебе.


Разве можно нам то, что разбилось собрать?
Разве можно вернуть то, что в песню ушло?
Может быть мы разучимся зло и безжалостно лгать,
Навсегда сохранив в сердце доброе имя твоё?..


Вам скажу, друзья, что люблю поэта.
И его глаза, и его сонеты,
И его стихи, что горчей полыни,
Взмах его руки, что не вижу ныне.
Он ушёл от нас днём осенним, хмурым.
Он взлетел лишь раз и на Землю рухнул.
Вздрогнула Земля и залилась кровью,
И кусок свинца стал на ней горою.
Не стреляете в птиц! Не стреляйте в песню!
Стала грустной жизнь без тальковских песен.
Он любил всех нас, и жену, и сына…
Он взлетел лишь раз и в пространстве сгинул.
Не успела я встретиться с Тальковым.
Он убит, друзья, кем-то незнакомым.

[Irina Dnepr.]

Почему наши стихи ( тех, кто пишет сам) не печатаются в нашей городской газете?

[vitja-knd]

Ваши стихи прочитает много больше людей, чем если б их напечатала Наша районная газета.

[vitja-knd]

Анна Ахматова
ПОСЛЕДНИЙ ТОСТ

Я пью за разоренный дом,
За злую жизнь мою,
За одиночество вдвоем,
И за тебя я пью,—
За ложь меня предавших губ,
За мертвый холод глаз,
За то, что мир жесток и груб,
За то, что Бог не спас.

[vitja-knd]

Сергей Есенин
1 МАЯ
Есть музыка, стихи и танцы,
Есть ложь и лесть...
Пускай меня бранят за стансы —
В них правда есть.

Я видел праздник, праздник мая —
И поражен.
Готов был сгибнуть, обнимая
Всех дев и жен.

Куда пойдешь, кому расскажешь
На чье-то «хны»,
Что в солнечной купались пряже
Балаханы?

Ну как тут в сердце гимн не высечь,
Не впасть как в дрожь?
Гуляли, пели сорок тысяч
И пили тож.

Стихи! стихи! Не очень лефте!
Простей! Простей!
Мы пили за здоровье нефти
И за гостей.

И, первый мой бокал вздымая,
Одним кивком
Я выпил в этот праздник мая
За Совнарком.

Второй бокал, чтоб так, не очень
Вдрезину лечь,
Я выпил гордо за рабочих
Под чью-то речь.

И третий мой бокал я выпил,
Как некий хан,
За то, чтоб не сгибалась в хрипе
Судьба крестьян.

Пей, сердце! Только не в упор ты,
Чтоб жизнь губя...
Вот потому я пил четвертый
Лишь за тебя.
<1925>

[zeav1966]

ЛЮБЛЮ ЗЯМУ!

Любила я цыгана,
Цыгана звали Яном.
Вдруг Зямку повстречала
Негаданно-нежданно.
И сколько слёз пролила
Я в девичью подушку,
Ведь Зямка не красавец –
Он рыжий и в веснушках.

Ой, мама, мама, мама!
Спешу сказать скорее:
Любила я цыгана,
Теперь люблю ЗямО.