[mbrhh]

Эх, попались бы мне в котел продюсеры Константин Эрнст и Анатолий Максимов, кинорежиссер Тимур Бекмамбетов, сценарист и писатель Алексей Слаповский, актер Константин Хабенский и чертова дюжина его коллег – актеров и актрис…

Здесь, граждане, поймите меня правильно – о святом речь идет. О фильме, без которого не мыслим ни один Новый год. О фильме, с которым неизменно ассоциируются запах ёлки и мандаринов, салат оливье и праздничное утро в обнимку с пылесосом. Короче, долго распинаться не буду, светлые воспоминания у каждого свои, не в том суть.

И вот – продолжение. До сего дня я считал Бекмамбетова (создателя «Дозоров»), Хабенского, Эрнста, Безрукова и даже Слаповского по крайней мере честными ремесленниками. Не гении, но хлеб свой отрабатывали честно. Теперь я так не считаю.

Начинается фильм (после вступительных кадров с бухим Дедом Морозом в исполнении Михаила Ефремова-младшего) с классической сцены в бане.

Костян (Константин Хабенский), сынуля незабвенного Жени Лукашина, сидит в бане с постаревшими и обрюзгшими Белявским и Ширвиндтом. Как говорили во времена той, первой, легендарной «Иронии судьбы» – «на смену старшим молодая рать идет».

Смена оказалась «достойной». После первого же стакана водки Лукашин-младший вырубился и… проснулся потомственный алкоголик в питерской квартире по Третьей улице строителей. Вот прям так, сразу коня за рога взяли.

Дальше всё идет более-менее по плану. В смысле, по сценарию первого фильма. Надя-младшая (дочь Нади-старшей и Ипполита) пытается разбудить московского гостя не водой из чайника, а газом из баллончика. Времена, однако, меняются.

Ну и вот. Следом появляется новый Ипполит, которого, правда, зовут теперь Ираклий (Сергей Безруков).

Правда, ведет он себя культурно, хихикает над пьяным Лукашиным, из квартиры его не гонит, за пуговицу не берет и бить не пытается. Но сразу видно: дрянь, а не мужик.

В смысле, не то чтоб дрянь, но, как всем известно, тот, кого в конце концов отвергнут, должен быть строго положителен, богат и крайне занят.

Безрукову постоянно звонят клиенты, партнеры – он преуспевающий менеджер крупной сотовой компании. Судя по шарфику – это «Билайн».

Кстати, от «скрытой» рекламы рябит в глазах: «Золотая бочка», «Русский стандарт», Imperia, «Макфа» и даже всегдашнее новогоднее лицо Первого канала (Максим Галкин, куда без него).

Но вернемся к нашим баранам. Лукашин-младший не только с первого взгляда по уши втрескался в Надю-младшую, но и тут же придумал коварный план. Ногами в штанины не попадает, а котелок-то варит! Византия прямо-таки!

Надышавшись в ванной гелием из шарика, он звонит Ираклию по вызнанному (по случайке) номеру и поганым бабьим голосом говорит, что вот-де антенну ваши охламоны зацепили, не дадут Новый год спокойно встретить.

Безруков мчится по указанному адресу, где долго воюет с пьяным пограничником, с соседями, ползает по крыше и т.д. Костян тем временем всячески охмуряет Надежду и даже поет, бренча на гитаре – что бы вы думали? Ну правильно: «Если у вас нету тети».

Надежда вызывает милицию, и голубков заметают в обезьянник. Впрочем, Ираклий быстро вызволяет Надежду, а Лукашина освобождает пьяный мент.

Тем временем из Москвы на помощь сынку выезжает Лукашин-старший.

Все фотографии

Но и Лукашин-младший не промах! Пока Ираклий тщетно пытался совместить бизнес с личной жизнью, Костян явился к Наде аккурат в двенадцать ноль-ноль и отбил-таки невесту у буржуя!

Нежно-страстный поцелуй под бой часов – апогей банальности.

Но зря обрадовались зрители, сказка еще не кончилась. Еще будет несколько ностальгических сцен с участием отцов и детей, состоявшихся жен-мужей и несостоявшихся любовников. А еще переодевание Лукашина в Деда Мороза, любительский спектакль в квартире соседа, прощание в аэропорту и на вокзале.

Последние кадры: так до конца и не протрезвевший Костян просыпается в питерской квартире и видит перед собой полуголую Боярскую, которая о***ает, когда он проснется. Я даже подозреваю, зачем.

Тем временем Женя и Надя-старшая обнимаются в купе «Красной стрелы» и рассуждают о детях: мол, «все у них получится».

В общем, хотел я напоследок запустить в экран чем-нибудь тяжелым, да передумал. Много чести!