|
Далёкое-близкое
Владимиру Вольфовичу посвящается
Наши дни. Россия-матушка. Квартира Загогульского. Загогульский, Налейводка и Мерзавчик сидят вокруг стола. Налейводка, продолжая разговор, гулко хлопает Загогульского по спине.
- Не тушуйся! Поедешь, посмотришь, как там! Деньжат подзаработаешь – и домой! Не на всю жизнь ты туда собрался!
- Тревожусь я что-то, братцы, - бормочет Загогульский, - Отец-то у меня еврей по дяде, а мать – хохлушка. Пойду в посольство, если не дадут визу – придётся сидеть здесь. Дочке десять лет, хочет после школы в колледж – учиться на психолога, а у самой одни трояки. Жена машину требует – хоть тресни! Да и в квартире капремонт делать надо. Деньги нужны – до зарезу!
Люди входят в двери с надписью: «Консул». Пропускают старушку, она выходит от консула, плача и сморкаясь. Опускается на стул – перевести дух. Немного успокаиваясь, говорит соседке – с аппетитом уплетающей сало с чесноком:
- Не пустил! Не пустил! Я документы привезла, домовую книгу, паспорт ещё советский привезла! А он с меня потребовал свидетельство о рождении мамы и папы. Как я могу это ему дать, как? Родители мои в яме, архивы фашисты спалили. Ну что мне делать, что?
- Откуда я знаю? – возмущается женщина, вытирая жирные от сала губы. – Я-то тут при чём?
Зарыдав, старушка уходит. Женщина пожимает плечами и достаёт термос из объёмистой сумки.
От консула выходит Загогульский, к нему бросаются жена с дочкой:
- Ну что?
Загогульский, ликуя, показывает им паспорта. Дочка целует папу, с визгом повиснув у него на шее. Жена мелко крестится и шепчет: «Слава Богу!»
Полгода спустя. Израиль. Ульпан.
Переменка. Люди стоят во дворе группками, курят, пьют кофе. Загогульский с женой тоже отдыхают. Жена:
- Скоро Пасха… А в магазинах – только маца.
Женский голос:
А здесь Пасху не справляют. Здесь вообще Песах.
Ещё один голос:
- Ну, если уж здесь Восьмое Марта не праздник…
Тоненькая девушка печально вопрошает:
- А Новый год? А Рождество?
Разъярённый мужской голос:
- Да здесь всё не так, как у людей!
Другой мужской голос:
- У меня дома такая квартира осталась – евроремонт. Я директором школы работал, все передо мной за задних лапках ходили! Я думал – приеду сюда с баксами, в круиз отправлюсь. А мне сказали: кроме никайона, ничего тебе тут не светит. На хрена я сюда припёрся?
Женщина жалобно:
- Дочка пришла в школу, местные бежали по коридору, сбили её с ног! Учительницу называют о имени! Дочь не хочет учить иврит, швырнула книгу и кричит: «Я не могу сломать язык, мне противно учить эту муть!» Пришлось извиняться перед учителем, ноя скажу вам по секрету: моя дочь полностью права!
Грузная тётка, поправляя очки, вещает:
- Израиль без русской алии – ничто! До приезда наших евреи умели только торговать и дурить несчастных бедуинов! У евреев нет и не было ни культуры. Ни искусства! Только русские могут навести порядок в Израиле!
Загогульский, не пропуская ни одного слова, радостно кричит:
- Выше голову, господа! Будет и на нашей улице праздник!
Тридцать лет спустя. Израиль. Красная площадь.
На трибуне стоит Загогульский. Ему то и дело рукоплещут. Мы слышим его пламенную речь:
- За это время, господа, мы добились довольно неплохих результатов. Главных врагов, арабов, мы просто-напросто споили, теперь у них нет ни времени, ни сил нападать на наш прекрасный Израиль! (Аплодисменты.) Пять лет назад большинство евреев удрало отсюда. Оставшиеся начали говорить по-русски, причём без мата обойтись уже не могут! (Аплодисменты.) Они уже умеют кушать сало, их дети читают на ночь «Богородицу». (Бурные аплодисменты.) Новый год празднуем в январе, как каждое европейское государство. Для этого 31 декабря снег в холодильнике на пароходе из Москвы прибывает точно в срок. Всё это очень хорошо, господа. Но этого недостаточно! Итак, на повестке дня: каждой еврейской семье – самогонный аппарат с доставкой на дом и подробной инструкцией! Даёшь! (Бурные аплодисменты, переходящие в овации.)
Вечером того же дня. Роскошная вилла Загогульского. Загогульский, Налейводка и Мерзавчик, их жёны, дети и внуки сидят во дворе под пальмами за огромным столом, который ломится от яств и напитков. Играет гармошка. Налейводка сияет:
- Ну, что я тебе говорил? Не тушуйся! Нет такой крепости, которую не взяли бы русские большевики!
Мерзавчик завистливо глядит на Загогульского, хрустя огурчиком. Рядом с ним – жена, пять сыновей и пятнадцать внуков.
Шестьдесят лет спустя. Израиль.
Длинный бетонный забор. Подходит один из потомков мерзавчика лет восьми с ведром ярко-алой краски и кистью. Долго и старательно что-то пишет на заборе, поминутно облизывая набежавшую соплю.
Когда маленький Мерзавчик наконец отходит, на заборе пламенеет лозунг – мечта многих поколений:
- Бей ***ов – спасай Израиль!
2003 год
Алла Бурыкина
Беэр-Шева
Израиль
(972)-54-7432195
|