Да ты прав diks. Его звали - Анатолий Наумович Рыбаков и он автор перечисленных тобой произведений. Кто бы мог подумать от "Кортика" и до "Детей Арбата" с "Тяжёлым песком".
Вот краткая справка об нём.
---------------------------------------------------------------------------------------

Анатолий Наумович Рыбаков

Биография

Родился в семье инженера Наума Борисовича Аронова и его жены Дины Абрамовны Рыбаковой в Чернигове. С 1919 года жил в Москве, на Арбате, д. 51. Учился в бывшей Хворостовской гимназии в Кривоарбатском переулке. Восьмой и девятый классы кончил в Московской опытно-показательной школе-коммуне (сокращенно МОПШКа) во 2-м Обыденском переулке на Остоженке. Школа возникла как коммуна комсомольцев, вернувшихся с фронтов гражданской войны.

По окончании школы работал на Дорогомиловском химическом заводе, грузчиком, потом шофёром.

В 1930 году поступил в Московский институт инженеров транспорта.

5 ноября 1933 года арестован и Особым совещанием коллегии ОГПУ осужден на три года ссылки по статье 58-10 (Контрреволюционная агитация и пропаганда). По окончании ссылки, не имея права жить в городах с паспортным режимом, скитался по России. Работал там, где не надо заполнять анкеты.

С 1941 года в армии. Участвовал в боях на различных фронтах, начиная от обороны Москвы и кончая штурмом Берлина. Последняя должность — начальник автослужбы 4-го Гвардейского Стрелкового корпуса, звание — гвардии инженер-майор. «За отличие в боях с немецко-фашистскими захватчиками» признан не имеющим судимости. В 1960 году полностью реабилитирован.

Награждён орденами Отечественной войны I и II степеней, Трудового Красного Знамени, Дружбы народов.

Творчество

После войны А. Рыбаков обращается к литературной деятельности, начав писать приключенческие повести для юношества — повесть «Кортик» (1948) и ее продолжение — повесть «Бронзовая птица» (1956). Обе повести были экранизированы — фильм «Кортик» в 1954 (повторно в 1973), фильм «Бронзовая птица» в 1974.

Юношеству были адресованы и следующие повести — «Приключения Кроша» (1960) с продолжением «Каникулы Кроша» (1966). Их экранизации — «Приключения Кроша» в 1961 и «Каникулы Кроша» в 1980.

Первый роман, написанный Рыбаковым, был посвящен людям, хорошо ему знакомым, — «Водители» (1950; Сталинская премия, 1951). Роман «Екатерина Воронина» (1955), экранизированный в 1957, имел большой успех. В 1964 публикует роман «Лето в Сосняках».

В 1975 вышли продолжение повестей «Кортик» и «Бронзовая птица» — повесть «Выстрел» и фильм по ней — «Последнее лето детства».

В 1978 увидел свет роман «Тяжёлый песок». Роман повествует о жизни еврейской семьи в 1910—1940-х годах в одном из многонациональных местечек на востоке Украины, о яркой и всепреодолевающей любви, пронесенной через десятилетия, о трагедии Холокоста и мужестве гражданского сопротивления. Это вершинное произведение писателя соединило все краски его художественной палитры, добавив к ним философичность, тягу к историческому анализу и мистическую символику (образ главной героини, прекрасной возлюбленной, затем жены и матери Рахили на последних страницах является как полуреальное олицетворение гнева и мести еврейского народа).

Роман «Дети Арбата», написанный еще 60-х годах и опубликованный только в 1987, был одним из первых о судьбе молодого поколения тридцатых годов, времени больших потерь и трагедий, роман воссоздает судьбы этого поколения, стремясь раскрыть механизм тоталитарной власти, понять «феномен» Сталина и сталинизма.

В 1989 выходит его продолжение «Тридцать пятый и другие годы». В 1990 — роман «Страх», в 1994 — «Прах и пепел». В романе «Прах и пепел» использованы элементы автобиографии (Саша Панкратов).

В 1995 выходит Собрание сочинений в семи томах. Позднее — автобиографический «Роман-воспоминания» (1997).

Книги изданы в 52 странах, общим тиражом более 20 миллионов экземпляров. В 2005 году вышел телесериал «Дети Арбата».В 2008 году вышел телесериал "Тяжёлый песок".

Анатолий Рыбаков — лауреат Государственных премий СССР и РСФСР, был президентом советского ПЕН-центра (1989—1991), секретарём правления Союза писателей СССР (с 1991). Доктор философии Тель-Авивского университета.

Зяма, я так не думаю. Ты прочёл все крупные вещи этого автора.
Кто ж не читал "Кортик", "Бронзовую птицу", "Дети Арбата"?
А ты, ещё и "Тяжёлый песок" читал...

Да, ты прав Зеев, даже «Приключения Кроша» читал, но на фамилию автора к сожалению не обращал внимание
- это было ещё в школьные годы...
Должен сказать, что все его книги написаны талантливо и читались с интересом...
"Дети арбата" не читал, но помню были разговоры про этот роман...
"Тяжёлый песок" всё же думаю его самый сильный роман и сериал не плохой получается, уже 8 серий посмотрел.
Советую тебе тоже смотреть - сегодня после 10 часов будет очередная серия.

Зеев, так что там по размеру файла, уточнил ???:confused:

Зеев, так что там с книгой? новости есть?:confused:

Зявва,почитай ВСАДНИК БЕЗ ГОЛОВЫ,там про тебя хорошо написано...:D

Зеев, что там с фильмом "Тяжелый песок" ???
Я 14 серий посмотрел, а дальше как то пропустил - не идет уже или кончился? хотя там вроде до конца ещё далеко было...
Просвети насчет фильма - ты до конца досмотрел или как ???:confused:

Да фильм уже закончился. Я тоже пропустил парочку серий, но последние смотрел.
Чем всё закончилось, думаю тебе рассказывать излишне, ты ведь читал саму книгу.

А сколько всего серий было?:confused:
Книгу я читал давно, помню что кончилось трагично, но фильм ведь по мотивам книги-могут и свою версию дать...

Серий было 16, сюжет почти не был изменён, но создатели саги хотели навязать российским зрителям свою версию или тему.

Еврейская сага - фильм о традициях?

В общем, фильм и традиции - это одна свадьба, хупа, и на этом всё.
А-а-а, нет, ещё два раза синагогу показали и местного раввина. Хотя на самом деле "раввином" по фильму был Иосиф, все его слушались, все с ним советовались, а настоящего раввина - тихо игнорировали, ну будто как комсомольцы - попа.

Бесподобный фильм?

А кастинг - это алeс-капут. Хорошо хоть показали не рядом с Московской сагой, а то было бы совсем анекдотично.
Там в Москве один из героев русский врач, а здесь в Сновске уже моментально немец и начальник ремонтного депо.
Там профессор и лечащий врач Сталина, а здесь - он уже известный адвокат тихо борющийся с режимом.
Там в Москве средняя сестра, на загородной даче презирающая большевиков и советскую власть, а здесь, в это же самое время, одновременно - она отмороженная большевичка с семнадцатого года.

Зачем надо было во всех анонсах, рекламах, всегда перед началом очередной серии повторять из раза в раз, из раза в раз - Еврейская Сага - Еврейская Сага - Еврейская Сага. И это в стране со скрываемым антисемитизмом?
В результате на российских форумах люди вполне справедливо задавали вопрос: чего евреи эта, таво, со своей еврейской сагой, еврейской сагой?
Ведь даже по нынешним временам и откровенной истерии типа "Россия встала с колен", "мочи пиндосов", "Россию - прёт!", "русские - богоизбранный народ - русские" - нет сериалов на тему "русская сага". Как нет и украинской саги, и узбекской. С какой целью так навязывалась "еврейская сага" по десять раз за вечер?
Тем более что и саги как таковой практически не было.
И трагедии евреев тоже, т.к. евреи Сновска должны были быть уничтожены все или почти все. А погибают единицы и ровно также как и представители любых других национальностей и по тем же причинам, не больше и не чаще. То есть, по фильму - это трагедия всего советского народа, всех национальностей, а не еврейской как акцентировалось разработчиками в анонсах, рекламе, да и якобы в сюжете.

Альфа Эридана.
 

"Альфа Эридана"
 

Колпаков Александр - Альфа Эридана
Автор Колпаков Александр
Название Альфа Эридана
Раздел Научная фантастика
Размер 80618
Файл kolpak01.rar
http://readall.ru/lib_page_readall_92215.html
Краткое описание, вступление:

исткие часы, соединенные со счетчиком звездных
скоростей, каждый час издавали тонкий звук, словно удивляясь
тому, что на Земле за эти же шестьдесят минут истекло 20 суток!
...Звездолет заканчивал этап торможения, оставив позади
себя почти двадцать два парсека. Пространство вокруг "Паллады"
как бы "прогибалось" изнемогая под действием чудовищной
эквивалентной массы [Эквивалентная масса - масса, возникающая
при огромном выделении энергии при торможении звездолета
согласно знаменитому закону взаимосвязи массы и энергии,
открытому Эйнштейном.], порождающей мгновенное поле тяготения,
в сотни раз более напряженное, чем сила тяжести у поверхности
Земли.
Жизнь экипажа текла с размеренностью хорошо
отрегулированного механизма. Совершенная система электронных
автоматов с безупречной точностью вела корабль по курсу, и
спутники Руссова спокойно, точно они не покидали Землю, делили
свое время между трудом, отдыхом и сном. Ровно в шесть часов
"утра" мелодично звучал гонг - обитатели звездолета собирались
в павильоне гигиены. Гимнастика, освежающие ванны и излучения,
простая сытная пища прекрасно настраивали людей к началу
трудового дня.
Штурманы и механики, инженеры и пилоты осматривали приборы
и механизмы. Астроном терпеливо проверял координаты Альфы
Эридана, зеленый диск которой все ярче разгорался на экранах.
Математик и два его помощника-программиста в сотый, наверное,
раз уточняли программу маршрута и команды аварийным роботам на
случай непредвиденных осложнений. Главный пилот Варен,
белокурый бронзовый атлет, мурлыкая песенку, сосредоточенно
чертил кривые вероятностных погрешностей, чтобы внести поправки
в дневниковые записи автомата. Ученые работали в
салоне-информарии, готовясь к исследованию другого мира.
Руссов еще в Городе Вечности изучил сложную
астронавигационную технику восьмого



# Книги этого автора:Альфа Эридана


С книгой "Альфа Эридана" Колпаков Александр также читают книги:

Вместе с этой книгой читают:
Колупаев Виктор / Рассказы
Дойль Артур Конан / Затерянный мир
Дойль Артур Конан / Рассказы
Смит Кордвайнер / Планета ураганов
Карсак Франсис / Робинзоны космоса
Кортасар Хулио / 62. Модель для сборки
Коул Аллан; Банч Кристофер / [Стэн 2.] Волчьи миры
Крайтон Майкл / Парк юрского периода
Крапивин Владислав / Самолет по имени Сережа
Кристофер Джон / Маленькие человечки

А. Варшавский

Альфа Эридана

Антология, 1960 год

Аннотация:

http://fantlab.ru/work74019

Средняя оценка: 7.44


Первый искусственный спутник Земли и роман Ивана Ефремова «Туманность Андромеды» вызвали к жизни волну новой фантастики. Перед нами один из первых сборников, представляющий молодых авторов, многие из которых стали впоследствии классиками жанра.

© Sawwin

Примечание:

М.: Молодая гвардия, 1960. — 208 с. — (Фантастика. Приключения. Путешествия). 195 тыс. экз.


Содержание антологии:

*
От составителя (1960)





*
Вторая экспедиция на Странную планету / Дивна планета [= Странная планета] (1959) // Автор: Владимир Савченко

6.97 (38)

3 отз.

*
Пришелец (1960) // Автор: Александр Колпаков

5.33 (9)

1 отз.

*
Альфа Эридана (1960) // Автор: Александр Колпаков

6.44 (9)

1 отз.

*
В конце пути (1959) // Автор: Глеб Анфилов

6.56 (9)

1 отз.

*
Астронавт [= Капитан звездолета] (1960) // Автор: Валентина Журавлева

7.17 (18)

1 отз.

*
Испытание «СКИБР» [= Испытание «СКР»] (1959) // Автор: Аркадий и Борис Стругацкие

7.63 (180)

10 отз.

*
Частные предположения (1959) // Автор: Аркадий и Борис Стругацкие

7.79 (154)

12 отз.

*
«Богатырская симфония» (1960) // Автор: Генрих Альтов

7.95 (21)

1 отз.

*
Огненный цветок (1960) // Автор: Генрих Альтов

Кто читал книгу Эрика Фромма "Бегство от свободы" ???:confused:

Тест на определение словарного запаса

http://www.joksland.ru/test/zapas.php

Интересная штука. Рекомендую проверить себя!:)

Вот мой результат:
"Ваш словарный запас на высоком уровне! Великолепный результат. Вы ответили правильно на 30 вопросов из 35! Поздравляем!"

ВАШ СЛОВАРНЫЙ ЗАПАС - Результаты теста

Ваш словарный запас на высоком уровне! Великолепный результат. Вы ответили правильно на 25 вопросов из 35! Поздравляем!

* Повесть: Проза http://zhurnal.lib.ru/f/fridman_j_i/...nstories.shtml



Оценка: 3.88*5 Ваша оценка:

Я. Фридман


Разговоры ни о чём на питерской кухне

Взрослая сказка для моей взрослой дочки

Вы никогда не сидели в крохотной питерской кухоньке, когда за окном бесится черная декабрьская непогодь, а в кухне тепло и уютно? Когда на столе стоит горячая картошечка, селедка с лучком и бутылка хорошей водки, уже наполовину выпитая. Когда за столом сидят друзья, и течет беседа ни о чем и обо всем. О театре, о политике, о бабах, о истории, о литературе, о судьбах страны и народа. Как народа русского, так и народа еврейского. Нет? Не сидели? Мне вас жаль.
Я уехал из России восемь лет назад, и мне больше всего не хватает моих друзей. И тех, кто остался в России, и тех, кто разлетелся по всему свету. И дружеского трёпа ни о чем в питерской кухоньке.
Конечно, такие посиделки далеки от историко-философских семинаров. Подвыпившие собеседники часто хватаются за глобальные и сложные темы, которые они просто не в состоянии решить. Перебивают друг друга, перескакивают с темы на тему, забывая с чего начали. Все эти недостатки будут свойственны и моей повестюшке. Что пардон, то, извините, пардон. Но ведь в конце концов я и пишу о разговорах ни о чём на питерской кухне. Разговоры без начала, без конца, прерываемые паузами на выпить и закусить, рождающиеся спонтанно и спонтанно же умирающие. Так что...

ГЛАВА 1 ---------------

От автобусной остановки до Илюшиного дома, убогой пятиэтажной хрущобы эпохи кукурузизации, я продирался сквозь холодное и мокрое месиво из дождя, снега и какодо-то липкого тумана. Фонари светили хилым чахоточным светом и, казалось, только усиливали мрак декабрьского вечера. Было около девяти часов. Ветер умудрялся дуть со всех сторон сразу, а в моём правом ботинке хлюпала вода. На улице не было ни души.
Отвратительный, раскиданый по полю спальный район наводил жуткую тоску, и если бы я не был откровенно пьян, то просто сел бы в сугроб и завыл. Но давайте по порядку.
Это было десять лет назад, в 1990 году. Милое времeчко, когда анекдот о том, что перестройка кончится перестрелкой уже воспринимался без смеха. Когда стало ясно, что Генеральный-Секретарь-Президент не устоит, но было не ясно, спихнут его справа или слева. Да и само понятие лево-право в России-90 не имело никакого смысла. И я решил уехать. Уехать хотя бы ради детей. Благо пятая графа превратилась в пропуск на выход с вещами. Такое знаете ли оригинальное решение. С оригинальным обоснованием.
Нет, я и тогда не сомневался, что Россия вспрянет ото сна. Но было не ясно, чего она со сна натворит. Мне надоели преобразователи, спасатели и радетели. И Миша-говорун, и внуки Ильича, грибки-поганки: Зюганов, Полозков, Лигачёв со товарищи, и хитрый клоун Жирик, и политик от искуйства, шестидесятилетний мальчик-пижон Никита Сергеевич, вечно играющий в великого князя. И разговорчивый Васильев, и неразговорчивый Баркашов, и тройка крутых демократов: Ельцин, Руцкой, Хасбулатов, а также Тимурыч вместе с Ваучерсом. Сумасшедшее время, когда митинги и шествия национал-патриотов организовывались и благославлялись обкомами Коммунистической партии. Всё, сыт.
Подал я документы на выезд в Израиль, а назавтра меня с работы уволили. Без крика и шума, без брызганья слюнями, как при Леониде Ильиче. Вызвал меня местный Штирлиц и сказал:
-- Ты уезжаешь, а я остаюсь. И куда оно повернется не знаю. Уволишься -- уедешь. Будешь выдрючиваться -- останешься лет на сорок, как носитель жутких государственных секретов."
Вот так. Четко и ясно. И я уволился по собственному желанию. Хотя не представлял себе на что жить буду до отезда. Но то, что уволился без брызганья слюнями -- уже хорошо. Результат перестройки. И еще результат -- коллеги от меня не шарахнулись, как от чумного. Пошли мы с корешами в рюмочную, попрощались по-людски, выпили за успех нашего безнадежного дела. Вот этот-то алкоголь и согревал меня в моём путешествии от остановки.
А к Илюше я шел, преодoлевая такие трудности, тоже чтобы попрощаться. Такая вот полоса выдалась в моей жизни, полоса прощаний.
Илюша, мой друг-приятель, полный, в очках, с добрым лицом доктора Айболита и с таким же характером, покидал Родину-мать и уезжал в Канаду.
Тогда уезжали многие. И уезжали не ярые сионисты, не диссиденты -- борцы за истинную демократию, не теневики, перекинувшие за кордон килограммы баксов и убегающие от прокурора. Нет, первые и вторые давно уехали, а третьим уже не надо было уезжать. Им было впору обратно возвращаться. Страну покидали четвертые -- рядовые врачи районных поликлиник, инженеры и техники конструкторских бюро,

Какие тайны знает небосвод
И звезд, на нем горящих, хоровод!
Один – слуга; другой – владетель трона,
Суд нужен этому; тому – корона.

Один – в веселье, в горести другой.
Вот этот счастлив, тот – согбен судьбой.
Вот этот в хижине, а тот – в палатах,
Тот в рубище, другой – в шелках богатых.

Тот жалкий нищий, этот – богатей.
Тот бедствует, другой – гнетет людей.
Один – величья мира властелин,
Другой – ничтожный раб в цепях судьбин.

Тот опьянен довольством, негой, властью,
Другой привык к невзгодам и несчастью.
У одного безмерно достоянье,
Другой семье не сыщет пропитанье.

Муслихиддин Саади (1184–1292)

Ты помнишь, дружище, вьетнамские кеды?
Коленную выпуклость детских колгот?
Настольный хоккей у блатного соседа?
Дай Боже мне памяти, кой это год?
А помнишь те вязаные рукавицы,
Да-да, на резинке из старых штанов,
Родителей наших счастливые лица
Гагарин Харламов Блохин Моргунов
Ты помнишь мы жвачку жевали неделю,
На ночь в холодильник её положив?
Ты помнишь «Орленок»? Вот это был велик!!!
Разбит он, до наших детей не дожив
На школьном дворе помнишь лихость былую?
И первый, с ночевкой в палатках, поход?
И, помнишь, решались мы на поцелуи
Дай Боже мне памяти, кой это год?
Так если ты помнишь вон душу на плаху!
Какая Европа, Америка, мля?
«Несчастное детство»? Идите вы на куй!
Счастливей не будет уже у меня!!!

Класс!!!Кто автор?Может твоё,Вить?

http://lyrik.33b.mobi/gedicht116890.html :cool:

Не... Завидую, сердцем написаны стихи
Яник прав:http://1740932.33b.ru/

Этот же автор
 

ЭЛЬКА, ГДЕ ТЫ?

Это было, пожалуй, самое обещающее время в моей жизни... Как, впрочем, в жизни всего моего поколения. Бодрый и обаятельный Горбачев, появляясь на экране телевизора практически каждый день, внушал веру в то, что до счастья осталось совсем немного.
Была весна. Она выдалась ранней и теплой. Я учился на престижном специальном отделении филологического факультета. Ко второму семестру, вполне освоившись в этом «девичьем царстве», где парни были на вес золота, я еще и влюбился.

Среди одногруппниц, Элька – Эльвира Мацановская – выделялась не только звучным сочетанием имени и фамилии, но и парадоксальным несоответствием внешности и темперамента. Хрупкая фигурка и гордый, ахматовский профиль никак не вязались с огромной энергией, которая обнаруживалась в каждом ее слове и поступке. Я обожал ее. Ее смех, огромные умные глаза, ее «игрушечные», тридцать пятого размера, туфли. Даже то, что она не позволяла мне и мысли о сексе – и это мне в ней нравилось. Мы обходились петтингом, и я скажу вам, друзья – мало когда в будущей своей жизни мне доводилось испытывать большее наслаждение.

Одно только обстоятельство смущало меня: Элька, дочь заместителя министра мясомолочной промышленности республики, была еврейкой. А в силу сложившихся стереотипов, этот факт никак не укладывался в планы моих родителей, которые опасались любых связей с евреями, как с чем-то таинственным, непонятным и чуждым.
Но я был влюблен, а в этом деле, как известно, преград не бывает. Мы избегали разговоров на тему еврейства, хотя я понимал, что для Эльки она очень важна. Мы с удовольствием учились, ходили на пары, взявшись за руки, и ловили завистливые взгляды однокашников.
В те славные, устремленные в будущее времена, по средам после третьей пары студенты были обязаны отбыть так называемый «кураторский час». Непременной его составной была политическая информация.

В тот день я, как обычно, сидел с Сашкой Шереметом на галерке и играл в балду, пока старательные одногруппницы рассказывали о забастовках в США и империалистических намерениях НАТО. Куратор, отбывающий эту повинность с не меньшим цинизмом, чем студенты, однако, старательно изображал искреннюю заботу о нашей политической осведомленности. Видимо по этой причине, заметив, что мы с Сашкой игнорируем информацию об очередных коварных замыслах по размещению крылатых ракет в Европе, он прервал докладчицу…
- А вот Федоров, он лучше всех все знает… Да, Федоров? Вот встаньте, и расскажите, что вы сегодня подготовили на политинформацию!
Я медленно встал, и, выдержав люфтпаузу, пока мне передадут свежую газету, поймал косым взглядом на странице выделенную жирной рамкой статью. Делая вид, что материал мною проработан дома, я как бы пересказывая ее содержание, выхватил первую строчку из текста и, глядя в глаза куратора, бодро начал:
- Вчера, девятого апреля 1985 года, - я опять скосил глазами в текст, и понял, что надо менять интонацию… - после продолжительной, тяжелой болезни… - мой голос стал таким же скорбным, как у Кириллова, когда он объявлял о смерти генеральных секретарей… - скончался … выдающийся советский физик… - я выдержал трагическую паузу, - Бенцион… - спазм смеха мне удалось сдержать неимоверным усилием… - Моисеевич… - аудитория прыснула хохотом, - Вул. «Вул» я скорее прокудахтал, чем произнес, потому что сил сдержать накативший смех уже не было.
Группа ржала так, что куратор вначале не нашел, что сказать. Он постучал ладонью по столу, и заметил:
- Это, конечно, одно из самых важных политических событий в мире… Садитесь.
Я сел, и вдруг увидел, как Элька встав из-за стола, решительно движется в мою сторону. Резкая, как и сама Элька, пощечина, сделанная ею, наверное, первый раз в жизни, была нокаутирующей.
- Скотина! – громко, даже скорее звонко произнесла Эльвира Мацановская, и метнулась из аудитории…

В июле 1985 года меня специальным Вузовским призывом «ушли» в армию. Что-то мне подсказывает, что Борис Михайлович Мацановский, с подачи Эльвиры Борисовны, приложил к этому факту свою, в ту пору всесильную, руку.

Этот же автор
 

:o Подсмотрел вчера в ресторанчике такую сцену... Представьте: Киев, Оболонская набережная, за столиком он и она... Пьют вино, и молчат....

Диалог... как в немом кино, -
Только взгляды, да жесты рук...
С ним не дружит она давно,
Он давно ей уже не друг...

Он - солиден и неуклюж,
Не на выданье и она...
У нее - на диване муж.
У него - у плиты жена...

Ей расслабиться нет причин,
И ему, вроде, тоже - нет:
У нее справил свадьбу сын,
У него - дочь ушла в декрет...

Закрывается ресторан,
Посетителей просят прочь...
Он - не спать будет до утра,
И она - не заснет всю ночь.

У "не дружбы" - особый счет...
Не его, не ее вина,
Что, зачем-то, не первый год
Он не с ней, и не с ним она...

Так не дружат они давно,
Вот такая беда, старик...
Диалоги в немом кино -
Выразительнее, чем крик...

У какого молодца капля капает с конца?
 

Лучший ответ


Олька
У венерического больного


Другие ответы


Игнат
У чайника.




Persephone
Кран водопроводный)
0


Sonja100
водопроводный кран

старая загадка..




Ю
кран




lara matveeva
у того с гонорией




Юлия Ревина
Кран
: 0



Катенок
еще как вариант сосулька


г

Инна Беловицкая
Вариантов много. Например, САМОВАР.




доктор Саша
это из серии
волоса, волоса, а посередине колбаса.

или: снаружи черно, внутри красно, как засунешь - прекрасно.

когда-то за эти загадки гравредактора "Мурзилки" говорят с должности сняли




Nik Меню пользователя Мыслитель
Это самовар

волоса, волоса, а посередине колбаса?
Яша, ето кукуруза.
"Мурзилка" за 1975 год.

Тараканьи бега (грустная шутка)

Удивляется мир учёный:
От летков разлетясь в июле,
До сих пор не вернулись пчёлы
По домам своим, то есть в ульи...

А еще, что довольно странно,
Ибо - это ведь плюс, не минус? -
Разбежались и тараканы,
Не вернулись к себе под плинтус.

Кем, куда и зачем влекомых
Не хватает мне их, ребята -
Не вернувшихся насекомых,
Живших рядом со мной когда-то.

Может это наивно слишком,
Но, я глядя на братьев меньших,
И в своей телефонной книжке
Не вычеркиваю ушедших...

*Потому, что им до фени...
Средь людей, больших и малых,
Между прочим,
Я люблю людей усталых...
Очень-очень.

За никчемность откровений,
Легких слишком, -
Потому, что им до фени
Все, почти что...

Потому, что им досталось
Слишком много...
Потому, что их усталость
Не убога...

Я люблю их равнодушный
Мир скитальцев
Потому, что им не нужно
Притворяться...

*Здесь девки пахнут молоком…
Нет, невозможно превозмочь
Желания души и плоти!
Тиха украинская ночь...
Лягушки плачут на болоте...

Тут всякий, кто с селом знаком,
Живет порывом откровенным...
Здесь девки пахнут молоком,
И свежевыкошенным сеном...

И явлен миру симбиоз
Девичьей чистоты и б***ства:
Рушнык прабабкин и навоз
Легко умеют сочетаться...

Здесь родила вас ваша мать,
И грудью пышной здесь кормила…
Так что ж вы в город прётесь, б***ь,
С такою невъ***нной силой?

Испытания

Начало Великой Отечественной войны застало меня в военном городке, неподалеку от Минска. Там находился склад Наркомата обороны, где я, уже будучи старшим сержантом-сверхсрочником, заведовал хранилищем автобронетанковых запчастей. Склад обслуживал войска Белорусского Особого военного округа. На нашем складе находились два полностью укомплектованных броневика — БА-10 и БА-20 — и поступавший из капитального ремонта танк Т-28.

Бои развернулись на минском направлении. Получилось так, что связь со штабом округа была потеряна. Начальник склада майор Денисковский и его заместитель по политчасти политрук Фещенко, посовещавшись, решили направить меня в Минск, в штаб округа, и выяснить, что делать со складом.

Рано утром 26 июня я на броневике выехал в Минск. Могилевское шоссе оказалось запруженным колоннами наших войск, двигающихся на запад, и беженцев — на восток. Лишь к середине дня добрался я до Минска. Город было не узнать. Дома горели, улицы завалены битым кирпичом, изрыты воронками. Во дворе штаба округа пылал костер из бумаг, в помещениях — ни души. Узнал, что все уехали и штаб находился в другом месте.

К вечеру я наконец возвратился в свой военный городок и доложил начальнику склада о результатах поездки. К тому времени он получил уже доставленный нарочным приказ об эвакуации склада. Утром 27 июня майор собрал личный состав и отдал необходимые распоряжения. Весь день мы готовили имущество склада, упаковывали его в ящики, останавливали автомобили, спешившие на восток по шоссе, и загружали наиболее дефицитными запасными частями, резиной. Семьи военнослужащих, детей отправляли на санитарных машинах.

Я попросил у майора разрешения вывести танк Т-28.

— Так к нему же нет экипажа, — возразил Денисковский. — Как ты поведешь?

— Один справлюсь. Все-таки более трех лет служил механиком-водителем. А эта машина хорошая, сильная, жаль оставлять. [329]

Меня поддержал политрук Фещенко. Наконец майор сказал:

— Так и быть, готовь машину! Отвечаешь за нее.

— Есть! — козырнул я и побежал к танку. По пути зашел домой, позвал на помощь жену, и принялись вместе за работу. Натаскали воды, принесли и установили аккумуляторы, взяли три сотни патронов и зарядили пять пулеметных дисков. Пока жена ходила за комбинезоном и танкошлемом, я успел залить горючим и маслом пустые баки, проверил все и вывел машину к воротам склада. А там уже выстроилась колонна машин с имуществом — погрузили все, что можно было взять. Впереди поставили броневики с командованием, замыкающим — мой Т-28.

Последние слова прощания. Накануне вечером мы с женой побывали у ее родителей в деревне Ефимово, посоветовались, как быть дальше. Рая хотела ехать со мной, но отец и мать убеждали, что ей лучше остаться с ними, что на пятом месяце беременности уезжать неизвестно куда рискованно. В конце концов я согласился с этим. «Ненадолго же расстаемся, — успокаивал я жену. — Разобьем фашистов, и я буду опять дома».

И вот теперь мы прощались на лесной дороге возле нашего склада. «Сына береги!» — крикнул я из люка (считал, что родится обязательно сын, а родилась дочь, Антонина).

Наконец колонна выехала на Могилевское шоссе. У райцентра Червень нас обнаружил и обстрелял немецкий самолет-разведчик. Машины рассредоточились, а после того, как вражеский самолет улетел, снова начали выезжать на шоссе. Я тоже стал заводить танк, однако мотор не запускался.

— Что случилось? — спросил подъехавший ко мне на броневике майор Денисковский.

— Вероятно, какое-то повреждение, — ответил я. — Сейчас проверю.

— Ремонтируй и догоняй нас, а мы должны торопиться, — сказал начальник склада, поворачивая вслед за колонной.

Больше часа провозился я, пока исправил повреждение в карбюраторе. За это время колонна склада ушла далеко вперед, и догнать ее было довольно трудно. Но я выехал на шоссе и повел танк на высокой скорости.

Вечером подъехал к Березине. Здесь много было наших войск. Долго я искал свою колонну, но не нашел, — видимо, она ушла дальше. Решил присоединиться к располагавшейся в лесу у реки части, доложил ее командиру, что отстал от своей колонны. По его распоряжению меня накормили, дозаправили танк горючим. В машине я и переночевал. Утром по приказу командира части ходил в разведку. После этого участвовал в ликвидации вражеского десанта.

Командир, отдавая распоряжение на уничтожение десанта, показал по карте дорогу и хутор, куда надо было следовать.

— Разведчики сообщают, что там кружил самолет и противник [330] высадил десант. В том районе действует местный истребительный отряд. Поможешь ему и возвратишься обратно.

Я направился по указанной дороге...

В роще возле шоссе у меня и произошла встреча, повлиявшая на все дальнейшие действия.

Только выбрался из машины, услышал громкий голос:

— Здравствуйте, танкист!

Я оглянулся и увидел перед собой группу военных — майора и четырех молодых парней. Майор попросил у меня документы и, удостоверившись, что я и есть старший сержант сверхсрочной службы Малько, сказал:

— По договоренности с командиром части, пославшим вас сюда, вы отныне вместе с танком поступаете в мое распоряжение.

— Есть! — ответил я.

Майор осмотрел машину, обошел ее со всех сторон, даже постучал по броне и удовлетворенно произнес:

— Ничего себе, коробочка. Т-28?

Я подтвердил.

— На такой воевать можно. Сильная машина.

Действительно, Т-28 хотя и являлся средним танком, но имел мощное по тому времени вооружение: пушку и четыре пулемета. Короткоствольная 76-миллиметровая пушка была установлена в центральной башне, пулеметы — в боковых и тыльной. Экипаж — 6 человек. Одним словом, это была довольно грозная бронированная крепость.

Пока майор рассматривал машину, я пригляделся к его спутникам. Все они были курсантами. Познакомиться мы так и не успели. Майор поставил задачу:

— Возле Минска, в болоте, застряли три наших учебных танка. Необходимо их вытащить. Заводите машину!

Я уселся на свое место, майор с курсантами тоже забрались в танк, и мы двинулись в направлении к Минску. Но когда подъехали к тому району, где должны были находиться застрявшие танки, обнаружили, что их там нет. Лишь развороченные гусеницами колеи указывали, где стояли машины. Их, видимо, уже вытащили.

Отвели Т-28 в лес, переночевали. Дежурство несли по очереди. Меня сменил в середине ночи курсант с артиллерийскими петлицами. Мне спать не хотелось, и я остался на некоторое время с курсантом. Поговорили с ним, познакомились. Курсант назвался Николаем и рассказал, что перед самым началом войны он прибыл в командировку в Минск. Здесь и застала его война. В штабе, куда он прибыл, его оставили в распоряжение майора, который с группой курсантов готовил к отправке учебные танки. Он тоже не знал своих спутников, потому что дел было много и тут уж не до разговоров.

— А как вы думаете, товарищ старший сержант, — спросил меня Николай, — если утром тут появятся немцы, что мы будем делать? [331]

— Будем драться, — ответил я. — Машина наша надежная, да и командир, видать, толковый. Так что не пропадем.

— А вам не приходилось встречаться с фашистами? — допытывался Николай.

— Приходилось, — сказал я. — Еще несколько лет назад — в тридцать восьмом году, в Испании.

— Вы были в Испании? — заинтересовался Николай. — Расскажите!

И я рассказал ему о Барселоне и Бильбао, о боях под Теруэлем и Мадридом, о мужестве испанских патриотов и зверствах мятежников, о Глории и ее маленьком Хуане, повешенных фашистами. Николай слушал, и глаза его горели гневом. Потом Николай Педан рассказал о себе, о своем детстве, учебе в школе, работе в колхозе.

* * *

Наутро майор с двумя курсантами сходил в разведку, а вернувшись, сказал:

— Кругом враги. Надо пробиваться к своим, а они, по моей прикидке, где-то в районе Борисова.

Он помолчал в раздумье, потом продолжил:

— Можно бы направиться снова по Могилевскому шоссе, но я видел возвращавшихся беженцев, которые сообщили, что оно перерезано немцами. Значит, надо искать другой путь.

— А может, двинуть на запад? — предложил Николай Педан.

Все удивленно переглянулись.

— Как на запад? Через Минск? — переспросил широкоплечий курсант со смуглым, обветренным лицом.

— А что? — вмешался я в разговор, поняв заманчивость предложения Николая. — Товарищ правильно говорит — именно через Минск. Город я знаю хорошо, проведу танк без задержек.

Николай опять заговорил горячо, взволнованно:

— Наше появление в Минске наделает переполох. Воспользуемся и поколотим фашистов как следует.

— Верно, — как бы подытоживая наш разговор, сказал майор. — Направимся именно через Минск. И не как-нибудь, а с боем. Представляете, товарищи: фашисты уже несколько дней в городе, чувствуют себя хозяевами, а тут внезапно врывается советский танк и громит их. Ну, а если уж прорвемся через Минск, то по Московскому шоссе двинемся к Борисову, а там присоединимся к нашим войскам.

Других предложений не поступило, не было и никаких вопросов.

— Вот и хорошо, товарищи, — удовлетворенно заключил майор. — Значит, решение принято. Теперь давайте готовиться. Прежде всего — нужны боеприпасы. Как их раздобыть?

— В военном городке, где наша танковая бригада стояла, — сказал я. — Может, что и найдем.

Городок встретил нас мертвой тишиной. В здании казармы [332] окна были открыты, возле дверей валялись какие-то тюки, ящики. В длинном здании продсклада двери были сорваны. В нем оказалось много ящиков с консервами и пачками галет.

— Провиант есть! — весело произнес майор.

На складе ГСМ среди многих пустых бочек, валявшихся на полу, стояли три нетронутые. Я потер пальцами около пробок, понюхал и сразу уточнил:

— Две с бензином и одна с маслом. То, что надо!

Нашлись и боеприпасы — 76-миллиметровые снаряды и целая гора цинковых коробок с патронами.

Грузились долго, старались взять снарядов как можно больше. Я несколько раз предупреждал:

— Товарищ майор, больше некуда грузить. Кассеты и ниши заполнены.

— Клади на пол, — говорил майор, продолжая подавать снаряды.

Я принял еще несколько снарядов и снова закричал:

— Хватит! Под завязку...

— Ладно, — согласился майор. — Теперь за патроны.

Начали загружать все свободные места цинками с патронами, набивать ими пулеметные диски. Всего погрузили более шестидесяти снарядов и около семи тысяч патронов. На обратном пути завернули на продовольственный склад и взяли, сколько смогли уложить, консервов и галет.

Отдохнув немного в лесу, мы выехали на Могилевское шоссе и взяли курс на Минск.

Стоял жаркий полдень 3 июля 1941 года...

Перед началом движения мы с майором установили сигналы, поскольку переговорного устройства в танке не было: рука майора на моем правом плече — правый поворот, на левом — левый; один толчок в спину — первая передача, два — вторая; рука у меня на голове — стоп.

Шоссе оказалось безлюдным. Я вел машину, крепко сжав руками рычаги. В голове — рой мыслей: «Чем встретит нас город? Вряд ли долго удастся, оставаться незамеченными — красные звезды на бортах машины видны издалека, они ярко блестят на солнце. Безусловно, схватки с фашистами не миновать».

Танк поднялся на взгорок, и я увидел впереди, в серой дымке, Минск. Прямо по курсу возвышались трубы ТЭЦ, заводские корпуса, дальше виднелись силуэт Дома правительства, купол собора. От волнения у меня сильнее забилось сердце. Как я любил этот город, сколько прекрасных воспоминаний связано с ним, с его музеями, театрами! Мы с Раей сразу после нашего знакомства не раз бывали на спектаклях в театре имени Янки Купалы, гуляли в сквере на площади Свободы. Сюда я приезжал после выполнения боевых заданий в Испании, Монголии, Финляндии. Красивый, веселый город с жизнерадостными, добрыми людьми. А что теперь сделали с ним фашисты? [333]

Мстить захватчикам за раны любимого города, за муки его жителей!

Я почувствовал легкое поглаживание руки майора по моей спине: не волнуйся, мол. Но мои друзья тоже, видимо, волновались и ждали, как встретит нас захваченный врагом город. Майор вместе с одним курсантом расположился в центральной башне, Николай Педан — в правой, у пулемета; широкоплечий курсант — в левой, и еще один курсант — у тыльного пулемета. Мы вступали в город во всеоружии, в готовности в любую минуту открыть огонь.

Проехали железнодорожный переезд, пути трамвайного кольца и оказались на улице Ворошилова. Здесь было много предприятий, но все их корпуса стояли теперь полуразрушенными, с темными проемами дверей и окон. Потом наша машина поравнялась с длинным темно-красным зданием ликеро-водочного завода. Вот здесь мы и увидели первых фашистов. Их было десятка два. Немецкие солдаты грузили в машину ящики с бутылками и не обратили никакого внимания на внезапно появившийся одинокий танк.

Когда до сгрудившихся у грузовика немцев осталось метров пятьдесят, заработала правая башня танка. Николай ударил по фашистам из пулемета. Я видел в смотровую щель, как гитлеровцы падали у автомашины. Некоторые пытались было вскарабкаться на высокую арку ворот и спрятаться во дворе, но это не удалось. Буквально за несколько минут с группой фашистов было покончено. Я направил танк на грузовик и раздавил его вместе с ящиками водки и вина.

Затем мы переехали по деревянному мостику через Свислочь и свернули направо, на Гарбарную, ныне Ульяновскую, улицу. Миновали рынок (там теперь находится стадион), и вдруг из-за угла улицы Ленина навстречу выскочила колонна мотоциклистов. Фашисты двигались как на параде — ровными рядами, у тех, кто за рулем, локти широко расставлены, на лицах — наглая уверенность.

Майор не сразу дал команду на открытие огня. Но вот я почувствовал его руку на левом плече — и бросил танк влево. Первые ряды мотоциклистов врезались в лобовую броню танка, и машина раздавила их. Следовавшие за ними повернули вправо, и тут же я получил новый сигнал от майора и повернул танк направо. Свернувших мотоциклистов постигла та же участь. Я видел в смотровое отверстие перекошенные от ужаса лица гитлеровцев. Лишь на мгновение появлялись они перед моим взором и тут же исчезали под корпусом танка.

За считанные минуты колонна оказалась полностью разгромленной. Пулеметы смолкли, я вывел танк на середину улицы и тут снова ощутил поглаживание руки майора — он [334] благодарил за умелые маневры при разгроме вражеской колонны.

Начался крутой подъем на улице Энгельса. Дома горели, стлался вокруг дым пожарищ. Поравнялись со сквером у театра имени Янки Купалы и обстреляли группу фашистов, скопившихся там. Ведя на ходу огонь, мы вырвались наконец на центральную — Советскую улицу. Повернув направо, я повел танк вперед по узкой улице, изрытой воронками, усыпанной обломками зданий и битым кирпичом.

Когда спустились вниз, возле окружного Дома Красной Армии я получил команду от майора повернуть направо. Свернул на Пролетарскую улицу, которая теперь носит имя Янки Купалы, и вынужден был остановиться. Вся улица оказалась забитой вражеской техникой: вдоль нее стояли машины с оружием и боеприпасами, автоцистерны. Слева, у реки, громоздились какие-то ящики, полевые кухни, в Свислочи купались солдаты. А за рекой, в парке Горького, укрылись под деревьями танки и самоходки.

Т-28 открыл по врагу огонь из всех своих средств. Майор прильнул к прицелу пушки, посылал в скопления машин снаряд за снарядом, а курсанты расстреливали противника из пулеметов. На меня дождем сыпались горячие гильзы, они скатывались мне на спину и жгли тело. Я видел в смотровую щель, как вспыхивали, словно факелы, вражеские машины, как взрывались автоцистерны и тонкими змейками сбегали с откоса в реку пылающие ручейки бензина. Пламя охватило не только колонну машин, но и соседние дома, перекинулось через Свислочь на деревья парка.

Фашисты обезумели. Они бегали по берегу реки, прятались за деревья, за развалины зданий. Я заметил, как какой-то спятивший от страха гитлеровец пытался влезть в канализационный колодец. Другой втиснулся в сломанную водозаборную решетку и тоже получил пулю. Всюду врагов настигал огонь нашего танка. Пулеметные очереди косили гитлеровцев, не давая им возможности опомниться, прийти в себя, сея панику.
Почти вся вражеская колонна, запрудившая Пролетарскую улицу, была разметана, будто по ней прошелся смерч. Всюду валялись горящие обломки машин, развороченные автоцистерны. И трупы, трупы фашистских солдат и офицеров.
Майор дал команду развернуться. Я снова выехал на Советскую улицу и повернул вправо. Проехали мост через Свислочь, мимо электростанции. Здесь справа, в парке имени Горького, заметили новое скопление противника. Под густыми кронами деревьев стояли десятка два автомашин, несколько танков и самоходок. Возле них толпились гитлеровцы. Они тревожно задирали вверх головы, о***ая налета советских самолетов: со стороны Пролетарской улицы все еще доносились глухие взрывы рвущихся боеприпасов, что можно было принять за бомбежку. Но опасность подстерегала фашистов не с неба, а с земли. Так [335] же как и на Пролетарской, первой заговорила пушка нашего танка, вслед за ней ударили пулеметы центральной и правой башен. И снова, как уже было, начали рваться боеприпасы, вспыхнула факелом бензоцистерна, и густой дым окутал черным шлейфом аллеи старого парка.

— Осталось шесть снарядов! — крикнул заряжающий.

— Прекратить огонь, полный вперед! — скомандовал майор.

Я включил четвертую передачу, и танк понесся по улице. Проехали Круглую площадь, преодолели подъем. Поравнялись с Долгобродской. Укрытые броней, мы не могли видеть, как за действиями нашего танка наблюдали горожане. Но мы сердцем чувствовали, что рейд много значит для попавших в неволю советских людей. И все же я замечал в смотровое отверстие, как кое-где из развалин высовывались наши советские люди, они улыбались и махали нам руками. Танк поднялся на гребень улицы, и я увидел впереди Комаровку — деревянные домики, рынок, развилку дорог. Обрадовался: ведь от Комаровки всего два-три километра до городской окраины. Будет улица Пушкина, а там и Московское шоссе. Мелькнула мысль: «Может, удастся прорваться?»

Но не удалось! В районе старого кладбища я скосил глаза в сторону и в тот же миг заметил у чугунной ограды вспышку выстрела. Вслед за ней почти у самого борта машины плеснулся взрыв. Комья земли, щебень и осколки дождем осыпали машину.

«Противотанковое орудие, — определил я по выстрелу, — Очухались фашисты, поняли, что мы одни, и теперь бьют почти в упор, по борту... Сколько их там?»

По вспышкам определил: до батареи. Фашисты стреляли прицельно. Очередной снаряд ударил в башню, но срикошетил. В этот момент я почувствовал, что майор дергает меня за воротник — просит прибавить газу. Однако прибавлять больше было нельзя. Танк и без того шел на предельной скорости. Я старался выжать из машины все, на что она была способна. Отчаянно маневрируя, в кольце разрывов Т-28 мчался вперед и, казалось, был заговоренным. Я понимал, что необходимо проскочить кладбище, а там дома помешают артиллеристам вести огонь прямой наводкой.

Мы приближались к Комаровке, и впереди уже видна была спасительная развилка дорог. Еще минута-другая... И в это мгновение невероятной силы удар потряс танк. Машина наполнилась дымом и смрадом. Кто-то отчаянно вскрикнул, кто-то зло выругался. Я понял, что случилось: снаряд попал в моторное отделение, пробил кормовую плиту и вызвал пожар. Однако танк, даже объятый пламенем и дымом, продолжал двигаться, пока новый удар не заставил его остановиться окончательно.

Перед глазами у меня поплыли разноцветные круги, уши заложило, а по лицу потекла кровь: осколок снаряда скользнул по голове.

— Покинуть машину! — приказал майор. [336]

Я через люк механика-водителя выбрался наружу и осмотрелся. Наш Т-28, поднимая к небу столб черного дыма, стоял у самой комаровской развилки. Неподалеку разорвалось еще несколько снарядов, а слева, со стороны Красной улицы, по танку стреляли автоматчики, и пули цокали по броне, выбивали крохотные искорки на брусчатке мостовой. «Куда же бежать?» — подумал я. И как бы в ответ на свой вопрос услышал голос майора:

— Живо в огороды...

Я увидел майора, отползавшего от танка и отстреливавшегося из пистолета. Из башни выбрались двое курсантов, но один был сразу убит, а другой, кажется Николай, пополз к забору. Я тоже побежал через улицу, вскочил во двор какого-то дома из красного кирпича, заметив на нем табличку «Минская юридическая школа». Во дворе отдышался, присел. Кровь по-прежнему текла по лицу, я стер ее носовым платком и зажал рану. Голова гудела, все плыло вокруг в каком-то тумане. Последнее, что осталось в памяти, — это сильный грохот в той стороне, где остался наш танк, — взорвались последние снаряды...

Когда я пришел в себя, то сначала не мог понять, где нахожусь. Потом осмотрелся и увидел, что лежу в огороде, прикрытый картофельной ботвой. «Кто-то из жителей помог», — подумал сразу же. Стал ждать, чтобы увидеть своих спасителей. Но время шло, а никто не появлялся. Тогда я осторожно приподнялся и пополз через огород. Мимо плетня прошел пригнувшись. Преодолел еще один огород, затем через пролом в стене вышел на улицу напротив домика, на котором висела табличка «Долгобродская ул., дом № 100». Голова болела, к горлу подступала тошнота. Понимал, что надо хотя бы перевязать рану, иначе снова потеряю сознание.

Еле взобрался на крыльцо домика и открыл дверь. Навстречу поднялась хозяйка — невысокая сухонькая старушка. Она промыла и обработала мне рану, наложила повязку, дала поесть. Я почувствовал себя лучше и ушел к видневшемуся недалеко лесу. Теперь на этом месте высятся корпуса тракторного завода, а тогда было лишь несколько глубоких котлованов. В одном из них я нашел группу бойцов, пробиравшихся из окружения, и присоединился к ним.

Так закончился наш рейд по оккупированному фашистами Минску. Закончился героически, и в то же время трагически. Нам не удалось прорваться через город к своим, танк наш сгорел, я не знал, остался ли еще кто-нибудь в живых из нашего экипажа. Видел в первые минуты после того, как мы стали покидать машину, майора и одного курсанта, но уцелели ли они и удалось ли им скрыться — это мне было неизвестно. Пытался успокоить себя: мол, майор такой смелый, решительный и сообразительный, что выберется из любого положения. Да и Николай, если это он переползал от танка к забору, тоже постарается уйти от врагов, только бы не был тяжело ранен! [337]

Остальные курсанты, видимо, погибли в танке при попадании снаряда.

Но какой урон мы нанесли врагу, сколько уничтожили его боевой техники и живой силы! Точно подсчитать потери противника от нашего огня мы, естественно, не могли. Но уже после войны белорусский журналист Коршакевич сообщил, что, будучи в Румынии, встретил там одного человека, который в 1941 году служил в похоронном батальоне гитлеровцев в Минске. Румын рассказал, что 4 и 5 июля 1941 года он участвовал в отправке в Германию немцев, погибших от дерзкого налета советского танка, и что тогда погибло много.

И как уже говорилось выше, наш рейд сыграл важную роль в поднятии морального духа жителей Минска, временно очутившихся в фашистской кабале. Газета «Звязда» писала о тех временах: «Темная ночь неволи опустилась над Минском. Оккупанты грабили магазины, проводили аресты среди мирного населения, вывешивали многочисленные зверские приказы... И вдруг словно солнечный луч в темной ночи... — сообщала далее газета о появлении в городе советского танка. — Это было так нео***анно!»

Очевидцы нашего танкового рейда рассказывали о нем другим жителям Минска, и те радостно восклицали: «Смотрите, как сражается с врагами наша Красная Армия!» Отдельный случай героизма народ возводил в степень общего, типического, и это вселяло в сердца людей веру в победу и надежду на грядущее освобождение, учило мужеству и самоотверженности в борьбе с оккупантами.

Всего несколько часов продолжался ожесточенный бой сухопутного «Варяга» с гитлеровцами, заполонившими Минск, а какой след оставил он в сердцах тех, кто слышал о нем. Не говорю уже о своем сердце — в нем он будет помниться до последних дней жизни.

прочитала майнкапф и терь я знаю как дебилов организовывать в законные банформирования, но зачем они мне нужны. общем книжка бесполезная.
что бы прочитать что б узнать как дебилов мыслить заставить.?
я от в Веллера влюблена, случайно увидела книжку "Хочу быть дворником" ну думаю наш человек, потому что нормальный чел не может хотеть быть дворником, не правдали?))) и таки да, не ошиблась в авторе, просто прелесть. )
зы. ну и Чехов конечно, Почему так мало случается чеховых в истории?

А я американскую трагедию Драйзера читаю. Очень нравится

Кто читал произведение "Полина"?

Полина или Полианна?

Если "Полианна" Элеонор Портер, то я читала. Отличная книга. Очень положительная.