Владимир Жбанов и Юрий Градов: «Шура Балаганов» в Бобруйске будет небанальным»

Кратко о наших гостях
Скульптор Владимир Жбанов
Родился: в 1954 году в Минске, в семье военнослужащего.
Учился: в школу пошел, будучи в Венгрии; 8 классов закончил в Пуховичах, после чего поступил в Минское художественное училище. После его окончания был зачислен в театрально-художественный институт. В 1983 г. окончил творческие мастерские Академии художеств СССР в Минске.
Служил: в 1979-1980 гг.  в составе ограниченного контингента советских войск а Афганистане.
Работал: с 1985 по 1999 гг. преподавателем  Минского художественного училища им. Глебова, в настоящее время занят творчеством, работает в собственной мастерской.
Семейное положение: женат,  старшая дочь — режиссер телеканала «Мир», младшая учится в колледже на художника-визажиста, сын готовится стать дизайнером.

Архитектор Юрий Градов
Родился: в 1934 году в г. Череповце Вологодской области.
Учился: в разных городах СССР, поскольку его школьные годы  пришлись на войну и эвакуацию. Окончил Московский архитектурный институт.
Работал: после окончания института два года во Фрунзе. С 1960 г. работает в Беларуси, с конца 90-х  — в содружестве со скульптором Владимиром Жбановым.
Семейное положение: женат; с женой Лилией Павловной вырастили дочь, имеют двух внуков и внучку.

 Наиболее значимые работы, выполненные В. И. Жбановым и Ю. М. Градовым
«Дама с собачкой», г. Минск, Комаровский рынок, 2001 г.
«Фотограф», г. Минск, Комаровский рынок, 2001 г.
«Лошадь», г. Минск, Комаровский рынок, 2002 г.
«Звездочет», г. Могилев, пл. Звезд, 2004 г.
«Экипаж», г. Минск, городская ратуша, 2004 г.
 «Почтальон», г. Минск, 2005 г.
 «Зодчий», г. Минск, пл. Независимости, 2006 г.
 
«Самое значительное из созданного — дети и внуки»

— Скажите, пожалуйста, не мешает ли вам в работе разница в возрасте, ведь она у вас 20 лет?
Владимир Жбанов:
— Наоборот, помогает. Для меня наш творческий союз очень много значит: у Юрия Михайловича есть опыт, практика, авторитет…
Юрий Градов:
— Я этой разницы просто не чувствую. Мы откровенно говорим друг другу все. Если кому-то не нравится идея, не скрывая, сразу  же высказываем, почему. Да и вообще, в искусстве авторитетов нет.
— А как сложился ваш творческий тандем?
В. Ж.:
— Считаю, что все произошло совершенно случайно.
Ю. Г.:
— Я еще года за два до начала нашего сотрудничества обратил внимание на одну успешную вещь Владимира — «Наездница», а потом  довелось начать с ним общую работу.
— Что вы считаете самым значительным, созданным вами в жизни?
Ю. Г.:
— Это мои мужики — два внука. Глядя на них, понимаешь смысл дальнейшей жизни.
В. Ж.:
— Не хочется повторять слова Юрия Михайловича, но это так – дети.
— Мне кажется, будь я скульптором, мне не нужен был бы архитектор…
В. Ж.:
— Это неправильное понимание профессии скульптора. Вот у меня возникла идея — Лебедь. Что еще к Лебедю? Квадрат. Это зазеркалье. Я обратился к Юрию Михайловичу. Он поддержал, но сказал: не квадрат, а рама. Мы как бы друг друга подталкиваем. Архитектор лучше разбирается в среде, он видит пространство. Архитектура, как мать искусства, включает все. Таких архитекторов, как Юрий Михайлович, мало. Он видит не только скульптуру, но и дома, деревья, небо и как все это будет сочетаться. А это очень важно.
Ю. Г.:
— Есть множество исторических примеров, когда скульптор, сотворив памятник, обращался к архитектору с просьбой разработать пьедестал. Часто бывая в Москве, глядя на памятник Пушкину работы скульптора Опекушина и архитектора Богомолова, я задумывался: скульптор работал один или с архитектором? И в постаменте нашел деталь, подтверждающую, что замысел у них был общий. Да, основное — это замысел скульптора, но идея варится в общем котле. Если это есть, будет и результат.
В. Ж.:
— Я сравнил бы такую работу с тем, как ищешь в доме какую-то нужную вещь: вы открываете один ящик, другой… А Юрий Михайлович выворачивает передо мной все ящики, и там я уже ищу то, что мне нужно. 

«Шура должен быть в антураже»

— Ну, а теперь о главном, — о том, что привело вас в Бобруйск. Как вы восприняли идею установки в нашем городе памятника одному из литературных героев «Двенадцати стульев» Шуре Балаганову и приглашение принять участие в этом проекте?
В. Ж.:
— Это очень приятно. Предложение принять участие в разработке памятника Шуре Балаганову мы восприняли как подтверждение нашего авторитета. Ведь в Бобруйске тоже есть скульпторы, я в свое время преподавал в Минском художественном училище и знаю об этом.
— Творческий конкурс на лучший вариант памятника проводиться  будет?
В. Ж.:
— Город вправе объявить конкурс, но мы конкурсов не боимся.
Ю. Г.:
— Конкурс не всегда оправдан. Например, на памятник Мулявину конкурс в республике проводился четыре раза. Не получилось, дали персональный заказ. И прежде, до революции, на памятники тоже были персональные заказы.
— Каким будет Балаганов, каким вы его видите?
В. Ж.:
— Есть одна задумка. Хочется сделать его нетрадиционным, небанальным. Есть несколько вариантов памятника Шуре Балаганову, но пока мы еще точно не знаем, каким он будет. Вот когда мы узнаем от заказчика, что он хочет видеть, где его установят, тогда процесс пойдет более целенаправленно.
Ю. Г.:
— Это должен быть не только Шура, а еще какой-то антураж, через детали должны просматриваться другие образы, герои книги.
— Вы себя относите к реалистам или сюрр…?
В. Ж.:
— Что такое сюрреализм в скульптуре? Вот ваш Бобер – это реализм или сюр? Используется все, что может послужить идее.
— Влияют ли на вас образы, созданные кинематографом? Не знаю, каким вы видите Балаганова, но для меня он — это молодой Куравлев.
В. Ж.:
— Есть такое. Когда я создавал образ барона Мюнхгаузена, он у меня тоже ассоциировался с Янковским. И считаю, нет ничего страшного в том, если скульптура шаржирует, в хорошем смысле этого слова, артиста.
— В скульптуре, наверное, как и в других видах искусства, свои приоритеты, мода. В царские времена всюду устанавливались памятники монархам, в годы советской власти — Ленину, Сталину, потом мемориальные комплексы… Но вот уже лет двадцать, как в моду вошли приземленные уличные скульптуры людей разных профессий, животных. Надолго ли это?
Ю. Г.:
— Действительно, долгие годы повсюду устанавливались памятники вождям, преданным режиму людям и т.д.  Но, уверен, придет время, а кое-где оно уже пришло, когда тем же улицам станут возвращать прежние названия. И нет ничего удивительного, что стали появляться памятники не вождям, а историческим личностям. Уличная скульптура — это, в общем, востребованная ниша: у людей есть потребность прийти куда-то и расслабиться. В Минске не успели установить нашу императорскую карету («Экипаж») — туда сразу приехали молодожены.
В. Ж.:
— Я думаю, неплохо, если в скверике появляется какая-то интересная фигура, возле которой люди могут просто посидеть, отдохнуть. И в том, что появились памятники людям определенных профессий, нет ничего удивительного. Человечество пришло к пониманию, что уже все познало. А вот этого не было. В моде постоянно происходит соединение несоединимого. Потому и создаются памятники собакам, дворникам, свинопасам… Возможно, это будет небольшой этап, но хочется попробовать. И это пройдет. Хотелось бы, чтобы не повторился этап бетонных девушек с веслами, боксеров в парках и скверах.
Ю. Г.:
— А как мило смотрится большая лягушка в питьевом фонтанчике, в широко раскрытой пасти у нее сидит лягушонок, изо рта которого брызжет струйка воды. Почему такие вещи не могут быть? Но у нас, — вы, возможно, видели — кое-где стоят пингвины, и в открытые рты им бросают мусор. Это уже не смешно и не мило.

«Процесс создания образа — очень сложный»

— У вас много заказов. И это хорошо, потому что они позволяют иметь доход, планировать жизнь. Но иногда, наверное, хочется сотворить что-то и для души. Что вы создаете для себя, так сказать «в стол»?
В. Ж.:
— Конечно, и без заказов возникают какие-то идеи. Тогда я высказываю их Юрию Михайловичу, а он… за две секунды раскладывает меня на лопатки. Или, наоборот, говорит: попал. То есть попал в точку. Вообще, этот процесс, — процесс создания образа, очень сложный. Вот, например, как возник наш «Почтальон». Сначала была идея читающего на ходу человека. Он идет, зачитался, на одной его ноге есть обувь, другая — босая. Идея как будто прошла. Я уже со сварщиком варил каркас, но тут вмешался Юрий Михайлович, говорит: здесь чего-то не хватает. Может быть, голубей, почтовых голубей. Стали думать. Ничего не придумали и отложили решение до утра. Утром новая идея — ленинградский почтальон. Он читает газету. И  у него не одна газета, а пачка. Заказчику понравилось. Образ состоялся. И тут я говорю: а что, если ему дать велосипед? Ознакомили с идеей заказчика. Через два часа звонок: делай с велосипедом.
— Любите ли вы отдыхать на даче?
В. Ж.
— Я бывал на тещиной даче и про себя называл ее дачей-ломачей. Нет, время, проведенное там, я не расцениваю как отдых, там все время нужно что-то делать, я на ней чувствую себя рабсилой. Лучше буду в свободное время лепить, а продукты покупать в магазине… А вот Юрий Михайлович в этом отношении большой оригинал. Дача у него необычная, крыша как будто падает, хотя дом ровный. Окна так установлены, что из них не видно ни соседей, ни дороги, которая рядом. Там много цветов, деревья растут только декоративные. Вместо пруда — яма. Приезжает на дачу — заполняет ее водой, вот вам и озеро, уехал — вода постепенно уходит в землю.
Ю. Г.:
— Крыша сделана такой необычной только для того, чтобы летом была минимальная тень на огород. В то же время ее достаточно, чтобы  спрятаться от солнца.

Наша анкета
Кто вы по знаку Зодиака?
Юрий Градов:  — Рак и Собака.
Владимир Жбанов: — Водолей и Змея.
Ваш любимый цвет?
Ю.Г.: — Белый и желтый.
В.Ж.: — Черный и зеленый.
Любимое занятие в свободное время?
Ю.Г.: — Рыбалка, но давно не был.
В.Ж.: — Рыбалка и музыка.
Ваше любимое блюдо?
Ю.Г.: — Яичница с молоком.
В.Ж.: — Мясо и овощи.
Что предпочитаете выпить?
Ю.Г.: — Больше всего молоко.
В.Ж.: — Из спиртного — водку.
Любимое животное?
Ю.Г.: — Собака и кошка.
В.Ж.: — Собака.
Какую музыку любите слушать?
Ю.Г.: — Если современную, то интеллектуальную.
В.Ж.: — Я приверженец старого рока.
Фильмы, которые вам запомнились?
Ю.Г.: — Не буду перечислять, скажу только, что второй раз не могу смотреть один и тот же фильм.
В.Ж.: — Это наша киноклассика — фильмы Бондарчука, Тарковского, Козинцева.
Какие книги любите читать?
Ю.Г.: — Больше по искусству.
В.Ж.: — Разве что про себя (смеется). А если серьезно, то времени на чтение не хватает, самое интересное и необходимое в своей жизни прочел, сейчас читаю в основном периодику. Но стал писать. В мае в «Немиге» выходит моя повесть.
Верите ли в жизнь после смерти?
.Ю.Г.: — Естественно.
В.Ж.: — Да.
 Место, где вам хотелось бы побывать?
Ю.Г.: — У меня есть диск, на котором 20 лучших городов мира. Хотел бы побывать в тех из них, в которых еще не был.
В.Ж.: — На Луне. А если без шуток, то там, где не был.

Александр МАЗУРЕНКО.
Фото Дмитрия МЯКИНА.

Светлана klemino@tut.by

Идея установки памятника хорошая, но вот предложенный вариант вызывает сомнения. Без подписи не будет понятно, кому именно он установлен. С первого взгляда возникают ассоциации с фермером или ветеринаром. На мой взгляд, однозначно образ Балаганова у большинства связан с картиной гири, распиленной им на "две яблочные половинки". Узнаваемость 100%. Странно, что такая идея не рассмотрена . Впрочем, все варианты неизвестны, так что время есть.