Илья Мележ, брат Ивана

Минск, 1946 год. Сидят: Иван Мележ с женой Лидией Яковлевной, стоят: Илья мележ с жуной Галиной Николаевной.

На улице Школьной в Бобруйске живет в частном доме участник Великой Отечественной войны, полковник в отставке Илья Дмитриевич Мележ. Ветеран он особенный — более 800 суток провел в окопах, и смерть чудом обошла его. Правда, пришлось вынести пять ранений, в том числе два тяжелых, осколки от которых болят до сих пор… А еще Илья Дмитриевич приходится двоюродным братом знаменитому белорусскому писателю Ивану Мележу, автору «Людзей на балоце», «Вайны пад стрэхамi»… Оба росли вместе в полесской гбулинке — деревне Глинище Хойницкого района Гомельской области. Иван был на два года старше, а мечтали они стать военными, обязательно летчиками, усердно занимались планеризмом. Правда, Иван потом передумал и еще до войны со второго захода поступил в Московский институт истории, философии и литературы. Илья же, пройдя сито медицинской комиссии, один из 20 земляков-полешуков поступил-таки в авиашколу в городе Олсуфьево Орловской области. До выпуска оставалось два месяца, как грянула война… После пятого ранения он был признан ограниченно-годным и вместо фронта оказался в органах МВД. Старшему лейтенанту И. Мележу пришлось работать с немецкими военнопленными, создавать трудовые лагеря. Сначала в Туголице (где, кстати, он и познакомился с симпатичной Галей, бухгалтером, которая вскоре стала его женой), затем в Бобруйске, где немцы помогали восстанавливать лесокомбинат, в Минске, Бресте. Запомнилась Илье Дмитриевичу репатриация военнопленных, которых было более двух миллионов. В 1949-50-м годах по два, а иногда по три-четыре раза в месяц, приходилось ему сопровождать эшелоны от Бреста до Франкфурта-на-Одере. Говорит, что, проезжая по Польше, репатрианты встречали откровенно недружелюбные взгляды местных жителей. А по Германии паровозная бригада, состоящая из немцев, вела поезд медленно, как будто давая возможность землякам насладиться воздухом родины. Хотя эшелон с двумя тысячами репатриантов сопровождали всего семь-восемь охранников, ЧП не случалось, только однажды, уже по возвращении в Брест, пограничники обнаружили в поезде одного немца, который хотел вернуться назад в Союз, к своей возлюбленной… Оказавшись на гражданке в 27 лет, Илья работал директором детского парка, заведующим отделом горисполкома. Последняя должность, вспоминает он, ему не очень нравилась. Постоянные заседания, совещания, сессии в нерабочее время, заканчивавшиеся нередко за полночь. И поэтому когда военком полковник Балясов предложил ему еще послужить, был даже рад. За более чем двадцатилетнюю службу Илья Дмитриевич побывал и заместителем командира роты, батальона, и начальником клуба, и старшим инструктором политотдела, а потом изъявил желание добровольно поехать с семьей начальником клуба на Сахалин. Старшая дочь Светлана там вышла замуж и сейчас живет. А Илья Дмитриевич вернулся в Бобруйск и окончил службу начальником гарнизонного Дома офицеров. А после увольнения еще 12 лет возглавлял ОСВОД Бобруйского района, который был признан одним из лучших в области. Сейчас Илья Дмитриевич живет один, супруга умерла. У дочерей свои семьи. Радуется ветеран внуку, двум внучкам и трем правнукам. Частенько навещает старика-отца, помогает ему по хозяйству младшая дочка Людмила, которая живет неподалеку и работает в «Беларусьрезинотехнике». А в свободное время (благо у Ильи Дмитриевича его сейчас много) ветеран пишет мемуары, в которых большое место отведено воспоминаниям о брате-писателе Иване Мележе. Из воспоминаний Ильи Мележа: «С Иваном прошло мое босоногое детство и ранняя юность, с ним пасли свиней, ходили в одну школу, работали в колхозе, мечтали о профессии военного. Но судьба распорядилась иначе. В войну Иван был тяжело ранен, стал инвалидом II группы. Через полтора года после войны я встретился с ним в Минске. К тому времени он уже был членом Союза писателей, вышли в свет некоторые его повести, рассказы, очерки, он приступил к работе над романом «Минское направление». Меня тогда назначили заместителем начальника лагеря военнопленных немцев, который размещался в центре Минска. Жил прямо в лагере, без семьи, никто нам не мешал, можно было часами обмениваться воспоминаниями о детстве, войне. Иван располагал достаточно обширными знаниями о белорусской военной операции, но работал над романом более пяти лет. Такая задержка произошла из-за образа генерала Черняховского, который в отличие от остальных героев был фигурой отнюдь не вымышленной. Пришлось встречаться с дочерьми генерала, его адъютантом. Роман был воспринят критиками и некоторыми его коллегами неоднозначно. А первая книга вообще была изъята из книжных магазинов. Трудно описать состояние Ивана... В середине 50-х он пригласил меня на премьеру спектакля по его первой пьесе «Пакуль вы маладыя». Потом до полуночи мы прогуливались по Минску, разговаривали. Вдруг он произнес: «Знаешь, Илья, наверное, больше ничего серьезного не напишу». Однако еще до работы над «Минским направлением» Иван говорил, что в его сознании давно живет идея рассказать о Полесье. Такой красивый край и так мало о нем написано. Выйти из упаднического настроения Ивану помог Александр Фадеев, который в своем письме очень высоко оценил его литературные дарования. Это письмо Иван хранил всю жизнь. После этого началась работа над главной его книгой — «Полесской хроникой». Встретились мы с Иваном, когда ему была присуждена Ленинская премия. Естественно, роман я уже прочитал и задавал в беседе такие вопросы, над которыми он посмеивался и спрашивал: «Ты не согласен с теми событиями, которые описаны в романе?». «Да нет, согласен. Я ведь тоже один из тех «людей на болоте». Но почему события ты привязал к деревне Курени, а герои романа — наши глинищуки? Тот же Алеша Губан, тетка Марья, единственная курящая женщина в нашей деревне, Дометики, еврейская семья — они же жили рядом, с их детьми мы с тобой играли. Почему описал строительство гребли, в котором и мы с тобой участвовали, между Куренями и Алешниками, а не между Глинищами и Алексичами?». Напоследок я задал Илье Дмитриевичу вопрос, который меня лично очень волнует: сейчас многие говорят о том, что останки немецких солдат на нашей земле надо перезахоронить и ухаживать за их могилами. Как вы относитесь к этой идее? — Однозначно положительно, — ответил И. Мележ. — Мне довелось пережить все ужасы войны. Командуя пулеметным взводом и ротой, не раз ходил в смертельную атаку, до сих пор болят в теле фашистские осколки. Видел сожженные города и деревни, сотни расстрелянных мирных жителей. Но теперешняя Германия неоднократно извинилась за злодеяния фашистов, осуждает и проклинает фашизм и его главарей, развязавших бойню. И надо думать о будущем, укреплять взаимопонимание между народами.

Полковник в отставке Илья Дмитриевич Мележ сегодня пишет мемуары о былом.

Ноябрь 1944 года. Госпиталь № 1385 в городе Ростов-Ярославский. Среди тяжелораненых — Илья Мележ (крайний слева).